Дискета мертвого генерала

Если рассуждать логикой любого из находящихся на базе боевиков, то мне надлежало спокойно забыть об увиденном, стереть от греха подальше запись на видеокассете и спокойно продолжать трудиться на благо мафии, готовой вот-вот прибрать к рукам всю полноту власти в России. Меня, безусловно, ожидали радужные перспективы скорого назначения на должность координатора структуры по Латвии, о чем уже упоминал Персиков и о чем недвусмысленно говорил факт передачи в мое полное распоряжение дорогих автомобилей и бывшего правительственного особняка в самом центре Юрмалы.

Я уже имел на банковском счету более двух миллионов долларов и мог жить не возможностями, как абсолютное большинство людей, а желаниями. Мне стоило только ничего не делать, как у меня уже отчетливо вырисовывалось на горизонте безоблачное и в высшей степени сытое будущее.

В таких случаях, если верить демагогам, принято вспоминать про некий абстрактный долг перед Родиной и прочую, загружающую мозги своей нелепостью, ерунду. Честное слово, на все это мне было плевать с самой высокой московской колокольни! Я просто совершенно точно знал, что весь остаток жизни буду ощущать себя подонком, если сейчас не найду смелости и не воспользуюсь предоставившейся мне уникальной возможностью подложить самую крупную свинью под грандиозные планы мафии, уже и без того имеющей в стране как минимум половину всей реальной власти.

Ведь разве тогда, в роскошном желтом особняке на берегу Чудского озера, я не думал о том, что для сохранения жизни Рамоны, моих близких и, разумеется, своей собственной жизни лишь на время соглашусь на сотрудничество с жестокой организованной криминальной структурой, помпезно именующей себя итальянским словом «мафия», для того чтобы в будущем сполна рассчитаться с ней, с лихвой компенсировав и ту незабываемую пытку электротоком в Пярну, когда я выпускал изо рта пену и рычал, словно попавший в капкан волк, и едва не удавшуюся попытку извращенца изнасиловать мою любимую женщину, и кровавую проверку «на вшивость» во Львове, и необходимость пережить свои собственные «бутафорские» похороны, и постоянную необходимость врать Рамоне, что работаю на одну из российских спецслужб, и, наконец, за то, что все эти годы медленно, но планомерно растаптывал тяжелыми армейскими ботинками свое загнанное и униженное чувство собственного достоинства? Мне, как чересчур полюбившему открывать клыкастую пасть псу, просто бросили кусок пожирнее и посадили на цепь. А грядущие назначения, формально записанные на мое имя материальные ценности и фиктивная свобода – не более чем блеф, тщательно выверенный и ловко продуманный…

Все эти мысли пронеслись у меня в голове за одну долгую секунду, прошедшую после щелчка видеомагнитофона, известившего об окончании записи. Еще через две секунды я уже четко и в мельчайших деталях знал, что сейчас предстоит сделать. Времени на раскачку, увы, не оставалось, и я стал действовать немедленно.

Для начала я связался по рации с Соловьем и сообщил ему о своей вынужденной отлучке, подтвердив, что нахожусь в нескольких сотнях метров от базы и обязательно вернусь к моменту снятия боевиков с охраны. Он снова гыкнул, сообщил, что «на горизонте все нормально», и опять поинтересовался моим состоянием здоровья. Ничего, пусть пока посмеется…

Потом я быстро снял камуфляж, освободил карманы от лишнего груза типа фонарика и сигнальной ракеты, достал из магнитофона видеокассету, прочно приклеил ее липкой лентой в районе грудной клетки, именуемом «фанерой», оборвал под корень ведущий от скрытой камеры кабель и спрятал конец. Снова оделся, натянув на самые брови форменную зеленую кепку с козырьком, из всего оружия оставил себе лишь нож с выкидным лезвием и ручную гранату, тщательно прикрутил на место крышку вентиляционного отверстия, в последний раз придирчиво осмотрел комнату, открыл ключом дверь, вышел в коридор, снова запер ее и, по заранее продуманному маршруту, направился к центральному пульту наблюдения.