Дискета мертвого генерала

– Нет, наверно, – Рамона слегка пожала плечами. – Все-таки это звучит лучше, чем если бы ты назвал меня своей любовницей. А что? – Она хитро прищурилась, глаза ее внимательно наблюдали за моей реакцией.

– Ничего, – отозвался я с непринужденностью. – Просто хотел узнать, хочешь ли ты за меня замуж?

Она рассмеялась.

– Если это предложение, то оно самое примитивное изо всех, что я получала за всю свою жизнь, – Рамона посчитала сказанную фразу слишком обидной и постаралась незамедлительно исправить ситуацию. – Вам, товарищ майор Бобров, еще долго придется отвыкать от солдатского прямолинейного решения всех важных проблем. Даже не знаю, как меня угораздило влюбиться в такого ужасного солдафона?

– Не называй меня майором. Я – Иванов, Виктор Михайлович. Просил же!

– Извини… Я просто забыла… Ведь для меня ты всегда был, есть и останешься…

– Ладно, ничего страшного, – перебил я и, протянув через стол руку, сжал в ней слегка влажную ладонь Рамоны. – Я ведь могу и по-другому сказать, смысл от этого не меняется.

– Ты о чем?

– О свадьбе. Выходи за меня замуж Мы будем жить в этом замечательном каменном замке, любить друг друга до самой смерти и нарожаем целую кучу очаровательных и послушных эстонско-русских детей. Ты всегда будешь одеваться как кинозвезда и писать самые популярные в мире детективы. А еще будешь гордиться своим умным, в меру упитанным и в меру богатым старичком супругом. Что скажешь? Правда, заманчивая перспектива?

– Правда. Но ты забыл самое главное.

– Что именно?

– Хочу ли я выходить за тебя замуж.

Вы знаете, что означает выражение «ледяной волной пробежали мурашки»? В тот момент я был готов поклясться на Библии, что прочувствовал его до самой последней буквы.

– Что?!

– Спроси меня, – Рамона смотрела мне в глаза с удивительно серьезным выражением, от которого я даже растерялся. Господи, что у нее на уме?

– Ну, если ты так хочешь… Ты выйдешь за меня замуж?

– Нет. И хочешь знать – почему? Я отвечу.

Я не смогу стать хорошей женой сотрудника секретной российской спецслужбы, месяцами пропадающего неизвестно где, зарабатывающего сумасшедшие деньги за неизвестную мне работу и трижды в год меняющего имена и фамилии Какую из них прикажешь взять мне после нашей свадьбы? Боброва, Полковникова, а может быть, Иванова? Валера, пойми, ты просишь меня о невозможном!

– Но почему, черт побери?!! Что тебе мешает обвенчаться со мной в церкви, где я спокойно могу назваться своим настоящим именем? Ты будешь моей женой перед Богом, разве этого мало?

– У нас даже религии с тобой разные… – тихо произнесла Рамона и улыбнулась Что творится с миром, а? Несколько лет назад люди женились, даже не думая о таких вещах, как католицизм или христианство.

– Да уж, действительно, – мое хорошее настроение пропало так же быстро, как тепло зажженной на Северном полюсе маленькой деревянной спички. – Спасибо за согласие. Я тебя тоже очень люблю.

– Не обижайся, прошу тебя, – Рамона встала из-за стола, подошла ко мне сзади, наклонилась и нежно обняла, прижавшись щекой к моему уху. – Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя. Но я, несмотря ни на что, просто обычная женщина, и мне тоже хочется банального семейного счастья.

Я просто не вынесу, если каждый день буду знать, что с тобой в любой момент может случиться чтото нехорошее. И не пытайся меня разубедить, что мне не нужно бояться. Такие деньги, как ты получаешь, и такие дома, как этот правительственный дворец, просто так не дают. Неужели ты, сильный мужчина, не можешь хотя бы раз признать, что я, твоя слабая женщина, права?!

– Могу. Ты права, солнце мое. Моя работа действительно сопряжена с некоторыми опасностями. Чуть-чуть.

– Я же говорила! А ты мне – нет, нет! Теперьто понимаешь, почему я хочу, но просто не могу выйти за тебя замуж?

– А при каких условиях ты согласилась бы это сделать? – осторожно спросил я.

Рамона удивленно вскинула брови. Такое выражение я видел на лице своей учительницы, когда в очередной раз обещал ей выучить домашнее задание.

– Ты ни-ког-да этого не сделаешь, – с грустью сказала она. И, оторвавшись от моего плеча, снова села за стол напротив.

– И все же. Может, ты плохо меня знаешь…

– Ну ладно! – Она поставила правую руку на стол, а левой принялась планомерно загибать растопыренные на ней пальцы, не отрывая обжигающего прокурорского взгляда от моих глаз. – Во-первых, ты должен уволиться со службы и никогда больше не надевать военную и прочую подобную форму. Во-вторых, ты не должен пропадать месяцами, а всегда быть рядом, вместе со мной и детьми. И в-третьих, все это ты должен сделать не позднее чем через полгода. Я долго думала о нас с тобой, Валера, и пришла к однозначному решению, что так больше жить невозможно.

И я как раз хотела сказать тебе об этом. Очень хорошо, что ты не заставил меня начинать разговор первой. И если действительно хочешь быть со мной, то сделаешь, о чем я прошу. Если же нет…

Как ни трудно мне будет, но я все-таки найду в себе силы уйти от тебя и никогда, слышишь – никогда уже – с тобой не встречаться, даже если в конце концов на тебя все-таки найдет запоздалое прозрение!