Диск

И все же нельзя сказать, что государственные деятели, в чьих руках оказались надежды и судьбы Европы, игнорировали надвигающиеся события. Отнюдь! 9 июня Невилл Чемберлен с грустью в голосе заявил: «…уже год, как я не могу спокойно провести уик-энд вплоть до Троицы, когда получаю возможность доказать своим рыбам, что не забыл искусства подсекания на крючок». Бедные рыбы! Столько месяцев они были лишены внимания хозяина! Простит ли история подобную небрежность? Никогда. Хотя в древности подобные прецеденты и случались, современная цивилизация полностью их исключает. Два тысячелетия назад человеческое общество допускало рабство, но отношение властителей к рыбам было полно изящества. Цензор Крассус носил траур, когда его любимая рыба погибла. Только царственные умы способны достичь таких высот добродетели! Жаль, что Цицерон не сумел оценить всей глубины этой рыбьей драмы, иначе он воздержался бы от столь поспешных выводов, кои он изложил в письме к Помпониусу Аттикусу: «Великие умы полагают, что притрагиваются к небу пальцами, когда пестуют в бассейне старых карпов, берущих корм из их рук, и не тревожатся о государственных делах».

Но что за дело Чемберлену до колкостей древнего Цицерона. Возможно, он помнил, что история повторяется и повторяются тяжкие дилеммы любителей рыб, В те месяцы, когда его рыбы тосковали, пуская пузыри, теория грубой силы и минимума серого вещества привела в движение бронированные армии. Всеобщая бойня была на грани.

– Да, кажется, мы вот-вот увидим эту «веселую войну», – откладывая газеты, сказал со вздохом Адриан.

– Ну, не так страшен черт, Адриан, – возразил я. – В Турине Муссолини заявил, что не видит причин, которые могли бы привести к войне. Из того, как ведутся секретные переговоры, видно, что все хотят избежать войны.

Адриан усмехнулся.

– Дуче хитрит, он вообще мастер рядиться в шутовские одежды. Пройдут три или четыре десятилетия, и эти заявления покажутся фарсом. Это второй Нерон, который сам же поджег Рим, а потом искал виновных.

Дождь, удвоенный шелестом кленов, лопотал за окнами. Наши голоса терялись в густом табачном дыму. Мы искали истину, не подозревая, что скоро война разлучит нас навеки: один найдет упокоение на погосте, другой, оставшись в живых, сочтет своим долгом воссоздать его образ из желтых искр и пепла.

4. Чего тебе надобно, Ахшена?

С приходом лета наступает пора отпусков. Прихватив с собой семейство, чемоданы и тоску по странствиям, мы отправляемся в неизведанные дали. Живущие в горах спускаются к морю, другие едут в горы, третьи катят по дорогам, не очень задумываясь куда, лишь бы вырваться из четырех стен квартиры, полюбоваться высоким небом, тенистыми рощами, поваляться среди цветов на опушках, послушать пение птиц, шум ручьев и плеск волны.

Простота, почти примитивность быта во время путешествий высвобождает наши чувства для беспредельного восхищения всем, что нас окружает. Между нами и цветами, между валунами, которые лижет морская волна, и нами словно бы нет никакой разницы: под необъятным сводом ясного неба мы отрешаемся от назойливой значимости своей персоны, чтобы полнее слиться с природой. Зеркала земли дразняще играют перед глазами; они увлекают нас все дальше, пока мы не спохватимся, и тогда делаем привал, вбиваем колья, ставим палатку, – мы все равноправны, едины и дружелюбны, – этому помогает черепок отдаленной луны, в котором мы открываем восточную амфору, проливающую бальзам.

Но сколь ни прекрасны луга и рощи, реки и горы, – им не сравниться с морем. Дороги, несущие на себе нескончаемые вереницы машин, подобны полноводным рекам, – они стремятся к морю, и море гостеприимно распахивает перед ними свои объятия. Не случайно Черное море называлось когда-то Понтом Эвксинским, то есть гостеприимным, щедрым, добрым к путникам. Так его сперва называли греки, затем и римляне, после того как удалось им пересечь его водные просторы, построить в береговых ячейках крепости, города и храмы. Да, море хранило свое доброе расположение к аргонавтам, и те добрались до Колхиды в поисках золотого руна. Их следы давно исчезли, ты смыло их, лукавое море. Нет тебе дела до забот археологов, которые, роясь в глубинах, отыскивают по крупицам свидетельства человеческого прошлого, для тебя нет разницы между черепком амфоры и раковиной – то и другое ты откладываешь в свои известковые кладовые. И правда, что за дело тебе до прошлого? Ведь твоя солнечная улыбка вечна, как вечно веселое хлопанье твоих ладоней, твой неспокойный зовущий ропот; вечна твоя тоска по загадочным необозримым океанам. Ты стремишься к ним, и твоя тоска, твое стремление передаются людям. Уже в детстве человек полон мечты о далеких морях и неведомых островах. Ах, море, как ты умеешь дарить нам иллюзию наслаждений!

Ахшена! Это имя было у тебя прежде, ты получила его от гетов и скифов; им ты была злой хозяйкой, волчицей – оскаленной и беспощадной. Потому и прозвали тебя Ахшеной, что значит негостеприимная, пасмурная.