Дисфункция реальности: Угроза

Тогда он принял единственное возможное решение. Чуть выше костяшки указательного пальца левой руки раскрылся небольшой участок кожи. Вживленный в это место имплант выплюнул иглу нейронного микрочипа, величиной с осиное жало. Вонзившись в шею О'Флагерти, игла проникла в мышечную ткань на глубину шести миллиметров. Лезвие молекулярного деления уже приблизилось на двадцать сантиметров к широкой спине Десмонда Лафо. Войдя в плоть своей жертвы, игла выбросила целый сноп микроскопических волосков, которые приступили к необходимому для программирования стандартному поиску нервных окончаний, изогнутых в тесных межклеточных пространствах. Нервные узлы были блокированы, и острия волосков пробивали тонкую ткань мембран, в которых находились отдельные нервные окончания. В этот момент нож приблизился к спине Лафо еще на четыре сантиметра. Правое веко О'Флагерти непроизвольно дернулось, реагируя на укол. Встроенный в иглу процессор приступил к анализу химических и электрических реакций нервных окончаний и стал передавать свои сигналы в мозг. Нейронные процессоры О'Флагерти сразу же обнаружили эти сигналы, но будучи не в состоянии им противостоять, лишь подавляли естественные импульсы мозга.

Опустив лезвие ножа еще на четырнадцать сантиметров, Йен О'Флагерти почувствовал, как по всему его телу потекли мириады огненных ручейков. Лезвие опустилось еще на четыре сантиметра, после чего его мускулы стали непроизвольно сокращаться, реагируя на лавину хлынувших импульсов. Перегруженные губительным сигналом нейронной иглы, его нервные окончания буквально выгорали, так как через них шел массированный и бесконтрольный выброс энергии. Одновременно с этим в каждой нервной клетке происходила лавинообразная химическая реакция.

Широко открытым ртом он хватал воздух, издавая при этом свистящие звуки. Его вылезшие из орбит глаза молили о помощи. Кожа покраснела, как от солнечного ожога, а мышцы потеряли всю свою силу. Он бессильно рухнул на пол. Рядом с ним, выравнивая все неровности каменной поверхности пола, крутилось лезвие молекулярного деления.

Больше никто уже не дрался.

Десмонд Лафо бросил на Эрика удивленный и исполненный боли взгляд.

— Что…

— Он бы убил тебя, — тихо сказал Эрик, опустив левую руку. Все присутствующие в баре не сводили глаз с этой руки.

— Что ты с ним сделал?! — в ужасе воскликнул Гарри Левин.

Эрик только пожал плечами.

— Вырубил его, — прохрипел Андре Дюшамп. Из его левой ноздри текла кровь, а вокруг глаза набухал синяк. — Ладно, пошли.

— Вы так просто отсюда не уйдете, — заорал Хасан Раванд, — вы убили его!

Схватив лежащего на полу Бева Леннона за ногу, Андре Дюшамп потащил его к выходу.

— Это была самооборона. Английский ублюдок пытался убить одного из моих людей.

— Верно, — проревел Десмонд Лафо, — это была попытка убийства.

Он махнул Эрику рукой, показывая на дверь.

— Я вызову полицию, — сказал Хасан Раванд.

— Да, ты вызовешь, почему бы и нет, — с издевкой сказав Андре Дюшамп, — это вполне в твоем стиле, англосакс. Проиграть, а потом хныкать и бежать под защиту закона, — предостерегающе посмотрев на застывшего в ужасе бармена, он качнул головой членам своего экипажа, указывая на дверь. — Задай себе вопрос, Хасан, почему произошла драка. Ведь жандармы обязательно спросят тебя об этом.

Эрик выбрался в туннель, соединявший помещение бара с другими вертикальными переходами города, лифтами и вестибюлями. Ему пришлось помогать побледневшему Десмонду Лафо, который заметно прихрамывал.

— Беги и прячься, Дюшамп, — эхом раздавался за их спинами голос Хасана Раванда, — и ты, убийца. Но не забывайте, что эта вселенная не слишком велика.

Настоящая ночь — тьма и величественно мерцающие звезды — опустилась на Криклейд. Но она продолжалась меньше восьми минут, а затем в небе появилось красное пламя Герцогини. Впрочем, полного мрака не было даже в эти короткие мгновения. Захватывало дух холодное сияние серебристого кольца звездолетов, орбита которых была хорошо видна на безоблачном северном участке небосклона. После ужина, который состоял из пяти блюд, Джошуа вместе с членами семьи Кавана вышел на балкон посмотреть на «небесный мост». На Луизе было кремовое платье с обтягивающим лифом, которое отливало бледно-голубым, отражая свет падавших комет. Внимание, которое она уделила ему во время ужина, едва не переходило рамки дозволенного. Впрочем, то же самое можно было бы сказать и по поводу враждебности, которую проявил по отношению к нему Вильям Элфинстоун. Что же касается самого Джошуа, то он с нетерпением ждал следующего дня, когда Луиза должна была провести для него экскурсию по поместью. Грант Кавана сразу же поддержал эту идею. Сам же Джошуа, не имея возможности проконсультироваться со своими нейронными процессорами, терялся в догадках, кто именно первым высказал эту счастливую мысль.

Раздался негромкий стук, и дверь спальни открылась, не дожидаясь разрешения Джошуа. Неужели он не закрыл ее на замок?