Директор

– Дай мне договорить!.. У тебя есть ряд фактов, улик и зацепок. Из них выстроился целый лабиринт, и тебе нужно найти в нем правильный путь. Возьмем, к примеру, семена для гидропосева. Ты большой молодец, что их обнаружила, но о чем они все-таки говорят? О том, что Стадлер ходил по лужайке Николаса Коновера? Возможно. О том, что он ползал по ней на четвереньках? Тоже может быть. Но из этого еще не вытекает то, что Коновер его застрелил.

– Это один из кусков головоломки.

– Да. Но что это за головоломка? Маленькая, из двадцати кусков для детей? Или из тысячи кусков типа тех, которые любит собирать моя жена? Все дело в том, что подозрений и семян для гидропосева недостаточно для того, чтобы выносить приговор.

– Труп Стадлера был слишком чистым, – начала объяснять Одри. – Кто-то профессионально его почистил, чтобы устранить все улики.

– Возможно.

– А Ринальди расследовал в полиции убийства.

– Тщательно устранить почти все улики способен не только бывший полицейский.

– Мы уличили Коновера во лжи, – продолжала Одри. – Он сказал, что проспал всю ночь, когда был убит Стадлер, а оказалось, что в два часа ночи он звонил Ринальди. У нас есть распечатка его телефонных звонков.

– И что, их показания расходятся?

– Коновер сказал, что перепутал дни и ночи и что, может быть, именно в ту ночь у него сработала сигнализация, и он позвал Ринальди выяснить, в чем дело, потому что сигнализацию поставили сотрудники Ринальди.

– Так, может, он действительно перепутал ночи?

– А самое важное, – в отчаянии всплеснула руками Одри, – это то, что им стало известно о том, что Стадлер все время шныряет вокруг дома Коновера, пишет на стенах всякие гадости и выпустил кишки его собаке. А потом Стадлера убивают. Вряд ли это совпадение.

– Ты в этом уверена?

– Я это чувствую.

– Пойми меня правильно, но я не считаю, что ты уже можешь полностью полагаться на свою интуицию. Рановато.

Одри снова кивнула, надеясь, что у нее на лице не написано, как она раздосадована.

– А кусок металла на лужайке Коновера? – спросил вдруг Нойс. – Что это за глупости?

– Да не было там ничего, – помолчав, созналась Одри.

– А Коноверу ты сказала, что вы нашли у него на лужайке кусок металла, напоминающий часть гильзы или пули.

Выходит, Ринальди успел нажаловаться Нойсу и об этом!

– Я этого не говорила.

– Но ты намекнула об этом Коноверу. Или нет?

– Ну намекнула, – призналась Одри.

– Значит, ты его обманула, чтобы у него сдали нервы, и он во всем признался, – невесело проговорил Нойс. – Так?

– Неужели я впервые в истории криминалистики воспользовалась таким приемом? – покраснев, пробормотала Одри.

– Конечно же нет. Мне и самому приходилось так поступать… Но сейчас мы имеем дело с генеральным директором «Стрэттона». Из этого вытекает, что за всеми твоими поступками очень пристально следят, и ты должна все тщательно взвешивать.

– Я это понимаю, но если мой маленький обман хоть немножко подтолкнул убийцу к признанию, в нем не было ничего плохого.

– Ну хорошо, – опять вздохнул Нойс. – Значит, вместо крэка у Стадлера в кармане было мятое лимонное драже. Может, его действительно обманули, а может, это все подстроено нарочно. Мы этого не знаем. Известно только то, что этот сумасшедший бродил ночью по Гастингсу. Что же удивительного в том, что он схлопотал в этом опасном районе пулю?

– Наши осведомители в Гастингсе ничего не слышали о его убийстве.

– В Гастингсе такое творится, что даже армии осведомителей за всем не уследить.

– Но!..

– Не стану надоедать тебе советами, но все-таки действуй осторожней. Прежде чем обвинять директора крупной корпорации и начальника его службы безопасности в том, что они сговорились убить человека, как следует взвесь все за и против. Ты обвиняешь людей, которым есть что терять. И они будут отчаянно защищаться. Подумай и о мотивах, которые руководят твоими собственными действиями. Разумеется, два высокопоставленных злодея в роли убийц производят намного больше впечатления, чем какой-нибудь мелкий торговец наркотиками. Но мы не в театре и не снимаем кино. Мы должны докопаться до истины и доказать ее. Договорились?

– Договорились.

– Это в твоих же интересах. И в наших.

– Я понимаю.

– При этом я не смогу тебе помогать, если ты не будешь держать меня в курсе дела. Отныне ты будешь рассказывать мне о каждом своем шаге. А то я не смогу тебе помочь, и может случиться так, что ты в этом горько раскаешься.

8