Динка

- Мама привела нас сюда… - уклончиво сказала она.

- С этого самого берега! - в восторге повторила Динка, оглядываясь вокруг. Ей казалось, что она уже ясно различает на песке следы отца… Вот здесь он спрыгнул с коня…

Динка никогда не слышала, чтоб папа скакал на коне, но если сказано «увез», то как же иначе? Вот здесь он спрыгнул с коня и взял маму на руки… Конечно, это было здесь, и Днепр видел, как обрадовалась мама…

Сердце Динки растопилось от умиления. Она зачерпнула пригоршню воды и торжественно, протянула сестре:

- Выпей и умойся! Мышка покорно выпила и умылась. Динка тоже выпила и умылась.

- Теперь мы породнились! - весело сказала она и, подкинув вверх свою матросскую шапку, звонко крикнули:

- Здравствуй, Днепр!

Громкий, счастливый смех Марины с готовностью откликнулся на голос дочки. Сестры возвращались домой примирившиеся с Днепром, но любовь к Волге оставалась незыблемой и огромной, как сама эта река, и каждый раз, когда Динку постигало горе, она жаловалась ей, как жалуются родному, близкому человеку, называя ее голубенькой, Волженькой…

Глава 2 НА НОВУЮ ЖИЗНЬ!

Марина просто сбилась с ног. Нужно было устроить детей в гимназию, первым долгом старших девочек. Алина нервничала и упрекала мать, что теперь она уже никогда не догонит своих одноклассниц и не будет первой ученицей; Мышка молчала, но ей тоже было страшно отстать от своего класса.

- Бросьте вы ныть, на самом деле! Побегали бы сами по гимназиям! Загоняли мать совсем! - возмущался Леня.

- А ты не вмешивайся! Тебе не надо в гимназию, и молчи! - огрызалась Алина.

Мальчик замолкал. Гимназия была его мечтой, но такой далекой и недосягаемой, что о ней даже страшно было думать. Лене нужен был репетитор, с которым он мог бы учиться и учиться. Об этом они часто говорили с Мариной.

- Да вы не думайте обо мне сейчас. Нам бы их вон скорей к месту пристроить! - кивал на сестер Леня.

- Всех надо устроить, и самой мне на службу поступить скорей, - озабоченно говорила Марина, с беспокойством заглядывая в свою сумочку. - Эти проклятые деньги как вода…

- А вы каждый день считайте, чтоб лишку не тратить, - волновался Леня.

- Нет уж! Лучше не пересчитывать… Все равно - что осталось, то осталось, больше не сделаешь. Надо бы на квартиру скорей переехать, - задумчиво оглядывая грязные обои дешевой гостиницы, где на первое время остановились Арсеньевы, говорила Марина.

- А я про что говорю! Вон сколько наклеек у меня! - Леня вытаскивал из кармана кучу смятых бумажек. Это были объявления о сдаче внаем квартир.

- Ах, боже мой! Где ты их берешь? - ужасалась Марина. - Нельзя же так делать? Люди вешали, а ты сдираешь. Да еще дворник какой-нибудь поймает…

- Не в дворнике дело… А вот пойдемте, поглядите, да и переедем отсюда. Тут вон, я посчитал, сколько один день стоит! И обед дорогой. А Мышка с Алиной поковыряют, поковыряют да и встанут ни с чем… Вы тоже за неделю истаяли совсем, - хмуро говорит Леня.

- Конечно, я целый день бегаю по делам. Некогда и квартиру посмотреть… Только ведь мебель наша тоже не скоро придет, что мы будем делать в пустой квартире?

- Хоть и в пустой, пересидим как-нибудь. Никич мебель следом выслал, может, ждать-то каких два-три дня.

Леню беспокоила еще Макака. Ей было строго-настрого запрещено уходить куда-нибудь из гостиницы и гулять по незнакомым улицам. Тем более, что рядом был шумный вокзал…

Скучая, Динка лазила по всей гостинице, заводила разговор с коридорным пожилым плутоватым человеком в сером фартуке.

- Скажите, пожалуйста, у вас есть тут такое место, где всякие баржи стоят… Ну, пристань, что ли. И какой-нибудь «Букет», а может, он тут иначе называется… Там грузчики едят… Есть у вас такое место?

Коридорный пожимал плечами.

- Есть, почему нет… Это всё больше на Подоле да на базарах тоже… Самая босота собирается…

- Какая босота? - с трепещущим сердцем спрашивала Динка.

- Ну, босяки, иначе сказать. Шмыгают промеж людей - где что украсть, где выпросить. Ох и вредный народ!

Перед глазами Динки вставал волжский берег, залитый утренним солнцем; он неудержимо манил ее к себе, как широкая, доброжелательная улыбка на усыпанном веснушками лице…

Издалека, перебирая, как струны, бегущие волны, разливалась волжская песня, ее перебивал длинный гудок парохода, мальчишки, опережая друг друга, бежали к берегу, и на бревнах сидели грузчики, закусывающие воблой.

И с затаенной надеждой снова вернуться в эти родные края и в это избранное ею общество Динка лихорадочно выспрашивала:

- Эти люди ходят босиком?

- Кто босиком, а кто в обувке. Ну, а зачем она вам, тая босота? - удивлялся коридорный. Динка глубоко вздыхала:

- Так… перевидаться…

- И с кем?! - сморщив лоб и даже подскакивая от неожиданности, пугался коридорный. В глазах Динки потухал интерес.

- С кем, с кем… - безнадежно говорила она и, махнув рукой, удалялась в свой номер.

Коридорный смотрел ей вслед.

«И что вона за дивчина?» - думал он, потирая двумя Пальцами лоб.

Один раз Леня спросил:

- Ты что, Макака, этому дураку в фартуке наговорила?

- Ничего не наговорила.

Леня недоверчиво сдвинул брови: