Но давайте на минуту вернемся к ферме в штате Айова и посмотрим на проблему – то есть на нас, людей, с точки зрения самого растения кукуруза. Что видно с этой точки зрения? А видно кукурузу, кукурузу, кукурузу… До дальнего горизонта, насколько достает глаз, тянутся через каждые 30 дюймов (76 сантиметров) ровные ряды стеблей высотой 10 футов (три метра). На 80 миллионов акров (около 40 миллионов гектаров) раскинулась кукурузная «лужайка», простирающаяся через весь континент. Это хорошо, что данное растение не может составить свое впечатление о нас, людях, ибо это было бы чудовищно удручающее и смехотворное впечатление! Возделывающие кукурузу фермеры разоряются. Кукуруза вытесняет бесчисленное количество других видов растений. Люди едят кукурузу и пьют кукурузу так быстро, как только могут. Некоторые из них, например я и моя семья, ездят на автомобилях, сконструированных так, чтобы они «пили» кукурузу… Из всех видов, которые сумели преуспеть в мире, где доминируют Homo sapiens, ни один не сумел сделать это так эффективно, как кукуруза. Никто не колонизировал больше площади и больше живых организмов, чем Zea mays – трава, приручившая своего приручителя. Удивительно, что мы, американцы, не поклоняемся этому растению так же пылко, как это когда-то делали ацтеки, – мы ведь приносим ему невероятные жертвы.
Вот такие лихорадочные мысли мелькали в моей голове, пока мы мчались по шоссе, отдаляясь от места, где пообедали фастфудом. Почему он называется fast food, «быстрая еда»? Не только потому, что мгновенно готовится. Чаще всего и съедается такая еда неимоверно быстро. Вот мы, например, прикончили наш обед менее чем за десять минут. Я не могу винить в этом атмосферу в McDonald’s: ведь мы ели в машине, открыв крышу, и над нами светило солнце… Куда мы так спешили? Наверное, одна из причин, заставляющих человека есть быстро, состоит в том, что у современной еды нет вкуса. Чем сильнее вы концентрируетесь на том, какова эта еда на вкус, тем явственней понимаете, что она безвкусна.
Я уже говорил, что в McDonald’s продают удобную еду. Но теперь, после опыта поглощения чизбургера за несколько укусов, я склонен думать, что они продают нечто еще более схематичное: они продают символы удобной еды.
Вы едите все больше и все быстрее в надежде ухватить основную идею, которая содержится в чизбургере или картофеле фри, но, увы, идея отдаляется и скрывается за горизонтом. Это происходит снова и снова, с каждым кусочком и каждым глотком, пока вы не поймете, что так и не почувствовали вкус еды, а просто набили ею желудок…
Часть II
Пастбищная пищевая цепь: Трава
Глава 8
Всякая плоть – трава
1. Зеленые акры
Первый день лета. Наступает послеполуденный зной. Я сижу посреди невероятно зеленого луга. Отдых! Поздно ночью, лежа в постели, я напишу об этом в своем блокноте: «Это был самый длинный день в году». Потом добавлю слово «буквально», но через секунду вычеркну его и заменю более точным выражением: «в переносном смысле». Что еще я могу рассказать об этом дне? Я устал. Я провел этот день на заготовке сена, а на самом деле просто помогал фермеру паковать сено, но через несколько часов пребывания на палящем полуденном солнце и забрасывания в машину тюков сена по 50 фунтов (23 килограмма) каждый мне стало плохо. Мы считаем траву мягкой и нежной, но трава, высушенная на солнце и измельченная машинами, то есть превращенная в сено, – это штука достаточно острая, чтобы до крови порезаться, и достаточно пыльная, чтобы забить легкие. Вот и меня засыпало мелкой сечкой, от уколов которой на руках остались красные «татуировки».
Остальные – хозяин фермы Джоэл Салатин, его взрослый сын Дэниел и два помощника – ушли в сарай за чем-то нужным. А может быть, они просто оставили меня на минуту, чтобы я осмотрелся на выгоне и немного пришел в себя перед тем, как мы снова начнем вертеться вокруг пресс-подборщика. Мы спешили собрать сено до грозы – а ее обещали вечером. Шел понедельник, первый из семи дней моей работы на ферме. Пока главный вывод, который я сделал, состоял в следующем: если я выживу после недели таких подвигов, то впредь никогда не буду скупиться, буду платить фермеру любую цену, которую он запросит за свой товар. Доллар за куриное яйцо? Ну что, вполне разумно… Стейк за пятьдесят баксов? Да это даром!
Умолк вой фермерской техники, и во внезапно наступившей тишине я расслышал чириканье птиц, прячущихся в кронах деревьев, приглушенную болтовню кур, низкое горловое пение индеек. На ярко-зеленом склоне холма, что поднимался к западу от выгона, виднелось небольшое стадо скота, а под ним, на более пологом участке, тянулись до самого луга маленькие загоны для кур – несколько десятков.