Диктатор

— Ваша работа, Гонсалес?

— Моя. Хотите посмотреть?

Я вышел из машины. На щите красовался Путрамент — средних лет мужчина, усатое лицо, на голове военная фуражка, на груди набор орденов. Под щитом — большими буквами — объявление:

Франц Путрамент, сорок три года, генерал кавалерии, президент Нордага. Развязал преступную войну против Латании. Трусливо сбежал и скрывается. За поимку его — награда в миллион золотых лат. За укрытие — смертная казнь. Если президент добровольно не предаст себя военным властям Латании, будет казнена его дочь Луиза. Казнь Луизы Путрамент совершится в первый день месяца листопада в 12 часов дня.

 Председатель Акционерной компании Чёрного суда полковник Аркадий Гонсалес.

— Логика у вас отменная, Гонсалес, — сказал я, возвращаясь в машину. — Казнить уже казнённую! Ведь вы объявили, что приговорённые к казни все казнены, и забыли оговорить, что для Луизы сделано исключение. Вам могут не поверить, Гонсалес. И тогда Путрамент и не подумает выбираться из своего логова.

— Вы поддержали моё предложение о подсадной утке, — напомнил Гонсалес. — И не вспомнили сами, что Луиза уже объявлена казнённой. Важно, что она жива и потеряет свою жизнь уже всерьёз, если отец не вылезет наружу.

— А если Путрамент не поверит, что Луиза жива? Так ли трудно подобрать актрису, имитирующую её облик?

— Очень трудно, вы это сами увидите. И Пустовойт разрешил ей показываться в эфире, даже произносить короткие речи. Лично я считаю, что она за каждую такую речь заслуживает особой казни. Свобода вражеской агитации — не синоним милосердия к сдавшемуся врагу.

— Посмотрим, — ответил я.

В президентском дворце меня встретили Пустовойт, Бар и Прищепа. Павла я не ожидал, его присутствие в Нордаге не оговаривалось. Впрочем, по роду своей службы он мог появляться в любом месте, не спрашивая разрешения ни у меня, ни у Гамова. Я обратился к нему:

— Рад тебя видеть. Что скажешь?

Он развёл руками.

— Даже отдалённо не представляю себе, где Путрамент. Боюсь, миллион лат за его выдачу и смерть за его укрытие только умножат жаждущих его спасти.

— Итак, завтра казнь, — сказал я министрам. — Будет большим просчётом казнить женщину, хоть и осуждённую Чёрным судом.

— Путрамент явится, — поспешно сказал Пустовойт. — В эфир третий день передаётся обращение к нему и народу.

— К нему и к народу… Народ слышит, народ не в тайных укрытиях. Но слышит ли Путрамент? А если в его логове нет стереовизора? Вспомните, как скрывался Вилькомир Торба в переполненном водою подвале, — даже присесть не мог, ни куска хлеба, дрожал, прижавшись к грязному стояку… Что сообщают твои профессора разведки в Нордаге, Павел?

— В нынешнем логове Путрамента, возможно, и нет стереовизоров. Но вряд ли он брошен на произвол случая, как Вилькомир Торба. И если он уверится, что Луиза и вправду Луиза…

— Если уверится… А если не поверит?..

— Поговорите сами с Луизой, — посоветовал Пустовойт. — И решите, можно ли подделать такую натуру. Пока Путрамент не отозвался, но у нас ещё полные сутки…

За стол бывшего президента я попросил сесть Пустовойта, чтобы не придавать своей особе чрезмерного значения. Но Луиза сразу определила меня.

— И вы тут, Семипалов, — значит, предстоит серьёзный разговор, — объявила она и уселась на диван.

Я сказал сколько мог вежливо:

— Рад, что вы оцениваете меня как серьёзного человека, Луиза. Но разве мои товарищи не вели с вами серьёзных разговоров?

Она огрызнулась:

— Я не сказала, что вы серьёзный человек, генерал. Я имела в виду, что с вами пойдёт серьёзный разговор. Вы умней своих товарищей, исключая лишь вашего диктатора. И, как умный человек, постараетесь исправить то идиотство, что они нагородили. Впрочем, заранее уверяю, исправить не сумеете.

Пока она выпаливала свою тираду, я вдумывался в её внешность. У женщин внешность гораздо больше, чем у мужчин, отражает натуру — простое любование лицом, манерой причёсываться, стилем одежды даёт не меньше, чем вслушивание в их слова. Слова могут зависеть от настроения, от реплик спорщика, возникать случайно, но ни одна женщина без раздумья не сделает праздничной причёски, без предварительной прикидки не выберет губной помады, без зеркала не наденет платья. Луиза Путрамент давала достаточно внешних поводов, чтобы определить её характер до того, как выкажет его.