Дикий опер

– Ты пойми, здесь рыбу добывать, все равно что уголь в Донбассе!.. – понизив голос на две октавы, послушно-беззвучно орал Жорников. – В любую минуту метан рванет и завалит к чертовой матери!.. Он знал, что я в офисе буду, и позвонил в четыре утра. Если, говорит, не пойдешь утром в ГУВД, то я утром пойду в Генпрокуратуру с дописанным к тексту абзацем. И прочитал: «Также прошу привлечь к уголовной ответственности следующих руководителей компаний, поощряющих организованную преступность, ввод денежных средств в теневой преступный бизнес и добровольное привлечение в штат предприятий должностных лиц по этническому признаку»…

– Что такое последнее? – уточняет Куджо. – Я об этническом признаке.

Жорников шуршит одеждой. Кажется, забыл, впечатленный собственными откровениями, что сигареты там же, где ремень со шнурками.

– Три последних года, пока я руковожу компанией, в области стали происходить удивительные вещи. Северный город, где раньше гвоздика 8 марта стоила, как хорошая рубашка, вдруг стали прибывать с юга люди. И могло сложиться впечатление, что там им вдруг стало жарко. Причем всем одновременно! Асфальт положить, цветы продать, персики предложить… А потом эти продавцы персиков вдруг переоделись в пиджаки больших размеров, пересели из киосков в «Мерседесы» и стали не предлагать, а настаивать. Где у кого покупать, какие сделки заключать, а от каких отказываться. Авторынок перешел к ним, расцвела проституция – дай бог ей здоровья! – а штаты государственных и коммерческих структур, особо продавленных бывшими «цветоводами», стали ими же и заполняться. Если руководитель русский, то зам обязательно не русский. Из «цветоводов». Ты, Виталий, Шахворостова видел? Это будущий губернатор, поверь мне на слово! В столицу уже проплачено! Реклама, телевидение, избирательная кампания – все это не даст сбоев ни при каких обстоятельствах. А Шахворостов меня к себе уже вызывал – да, да! – вызывал! И знакомил с будущим заместителем, который будет отвечать за рыбный промысел и перераспределение местных квот. Знаете, Виталий, как его имя?

– Куджо, – поправил Дергачев. – Меня зовут Куджо.

– И его почти так же! – взревел Жорников. – Магомед-Хаджи его имя!..

Паузы капитан директору не дал.

– Так, значит, человек, радеющий за образование своей дочери, ты Резуна и приговорил в «Потсдаме»?

– Я так и знал! – отчаянно взвыл Жорников, заставив Копаева и Тоцкого отшатнуться от устройства. – Я так и думал, что вы это скажете. Но если пошевелить мозгами – скажите, зачем мне это нужно?! Чтобы завтра ко мне в замы, как к Шахворостову, подали «чеха», а послезавтра тот пересел в мое кресло?

– И кто же тогда, по-твоему, Костю порезал?

– А кому, по-вашему… после всего того, что я рассказал… это больше всех было нужно? – спросил Жорников.

И капитан сделал это:

– Тебе привет от Магомеда-Хаджи.

– Вы… от…

– Магомед-Хаджи был прав, – сказал Дергачев. – Оставлять тебя ментам никак нельзя. Ты так и не спросил у себя, как здесь московский браток вдруг оказался? Здесь Москва-то не котируется, а? Здесь-то другие в цене, барс!

– Поверьте… – залепетал Жорников. – В моем положении… Я никогда не был в камере… Я разговаривал с вами, боясь за жизнь. Но я никогда бы… Вы слышите – никогда! – не сказал бы никому на допросе!

– А я не прокурором тебе представился, кажется. Так как насчет Резуна?

– Что вы имеете в виду? Никому не говорить? Я клянусь, Виталий! Если вы Виталий, конечно…

– А что ты не должен говорить?

– Ну, – сказал Жорников. – Это… Ну.

– Ты бы так со мной полчаса назад разговаривал, – съерничал Куджо. – О чем ты теперь будешь молчать, даже если тебе заточенные спички под ногти вгонять будут? Поклянись, шакал, иначе я сделаю то, что должен сделать. Пока на крик менты сбегутся, удавлю, как жабу!..

– Я не помню, как меня просили перечислять деньги на счет предвыборной кампании Шахворостова, – заторопился директор. – Совершенно забыл, как передавал суммы «Северного промысла» Магомеду-Хаджи для решения каких-то вопросов в Москве. И абсолютно потерял из памяти тот день, когда выделил председателю Мирнского областного суда два миллиона долларов для снятия в будущей предвыборной кампании двоих кандидатов… Всё, кажется. Можете удавливать, Виталий, и просить при этом повторить. Не вспомню.

– Нет, не всё, – угрожающе просипел ненасытный Дергачев. У него память, по-видимому, была крепче директорской.

– Да! – вскинулся Жорников. – Чуть не забыл! В смысле – только что забыл. Я не помню, как Магомед-Хаджи звонил с моего офисного телефона какому-то Занкиеву – всё, что я понял из чеченской речи… Это ведь неважно? Но я все равно забыл.

– Это всё?

– Я даже не помню, как здесь оказался. Если это имеет значение, конечно.

«Готовый клиент для официального допроса под роспись», – понял Копаев.

Часы на стене над головой дежурного по райотделу показывали начало шестого утра.

* * *