Дикий наездник

Теперь его хранил Иннеад, и в нем он обретет покой после смерти. Арадриан увидел бесконечность своей души, созданной в далеком прошлом для бессмертия. Его текущая жизнь — его нынешнее физическое воплощение — была всего-навсего короткой интерлюдией в гораздо более долгом существовании. Так какая разница, умрет ли он?

— Арадриан! — Иннари лениво откликнулся на свое имя, развернув люльку пилотирования к Цибилаху. Та, оскалившись, глядела на него сверху. — Не бросай эту жизнь. Я знаю бездну, к которой ты идешь, но Иннеаду нужно, чтобы ты сражался, а не опустил руки и сдался. А что насчет Иврайны? Сейчас мы — кустодии ее жизни. Если ее тело погибнет, будет ли у Иннеада шанс восстать снова?

Его размышления оборвал пронзительный визг «Рассветного паруса»: уплотняющийся воздух начал кидать корабль из стороны в сторону. Арадриан ощутил, как усиливающаяся гравитация утягивает машину вниз. На кончиках крыльев и носу до такой степени нарастал жар, что конструкция судна и системы охлаждения не справлялись с нагрузкой. Предупреждающие сигналы корабля, пульсирующие в нервах пилота, ощущались как усиливающаяся боль.

— Цибилаху.

Арадриан произнес имя с растущим пониманием, поднявшимся из тягостных дум. Спутница пыталась восстановить контроль над челноком, но, услышав свое имя, кинула на него взгляд. Напоминание об их миссии смыло всякое философствование и возвышенные мысли потоком физической стимуляции, вернувшим разум Арадриана обратно в настоящее.

— Питай системы своим духом, — сказал он комморритке, погружая собственную душу в пульт управления. — Вместе мы сможем оживить «Рассветный парус».

— Я не могу! — простонала в ответ Цибилаху. — Без Шепота ко мне возвращается жажда душ. Я пустею!

— Потянись ко мне мыслями, как если бы слышала Шепот, — промолвил Арадриан, продолжая выравнивать падающий корабль и отчаянно стараясь вернуть подобие управления. Мимо них понеслись облака. — Используй меня как якорь. Почувствуй других!

Арадриан перевел внимание обратно на приборную доску и для увеличения вертикальной тяги расправил крылья полностью. Из хвоста и крыльев «Рассветного паруса» выдвинулись закрылки, немного выровнявшие полет.

— Я чувствую его… — Цибилаху как будто прошептала ему прямо в ухо, хотя на самом деле ее голос донесли до Арадриана внутренние вещательные волны десантной машины. — Я чувствую тебя. И других. Но где Иврайна?

Он и сам отвлеченно заметил отсутствие Открывающей Седьмого Пути, но не увидел в этом ничего странного. Как-никак Иврайна являлась проводником, через который Шепот звучал в материальной Вселенной.

— Это пока неважно, — ответил он Цибилаху, ощущая, как она вновь впадает в смятение. — Я не сумею управлять системами «Рассветного паруса» в одиночку. Присоединяйся ко мне в кристаллической матрице и бери на себя управление двигателями. Я поведу нас.

Арадриан почувствовал короткое сопротивление другого пилота, возможно взвившейся на его наставнический тон, но инстинкт самосохранения быстро возымел верх над любыми обидами. Он ощутил острое присутствие комморритки возле себя, внутри себя, болезненно затронувшее его душу. Сжав зубы, Арадриан занялся корректировкой аэродинамического профиля и руля. Он убеждал, а не принуждал машину, и вместе с Цибилаху они выровняли ее и тут же разогнали двигатели.

Спустя пару мучительных мгновений им удалось вывести «Рассветный парус» в опасное, но управляемое пике. Арадриан направил мысли в навигационные системы, чтобы понять, где они находятся относительно остального снижающегося воинства. В сознание прорвались новые импульсы предупреждения, когда включившиеся сенсоры засекли вражеский самолет, стремительно двигающийся к ним курсом перехвата. Где-то на задворках сознания Арадриан услышал далекий вопль, постепенно становящийся громче.

Глава 16 СТИХШИЙ ШЕПОТ

Идущий в сражение флот альдари можно было сравнить со стаей птиц или косяком рыб, объединенных взаимопониманием и инстинктом. Хоть корабли иннари и саймханнцев существовали в разных сферах — одних вели души коллективной цепи бесконечности, а других направлял общий опыт Шепота, — они действовали как единое целое. Линкоры друкари и крейсеры азуриан вырвались из Паутины в окружении роя меньших судов, принадлежащих как иннари, так и рукотворному миру. Подобно плывущим вместе рыбешкам, они мгновенно реагировали на присутствие и маневры соседних звездолетов, так что направляющиеся от горстки брешей в Паутину к мерцающей атмосфере Агариметеи военные корабли Иврайны попутно выстраивались эскадрами и флотилиями.