Дикий голод (ЛП)

Тео припарковался за квартал до церкви, и мы тихо вылезли из машины. В свете луны я повесила на пояс свою катану. И в этом был недостаток открытого пространства. Мы не сможем держаться теней, чтобы подобраться ближе к зданию. С другой стороны, в церкви нигде не горел свет, поэтому нам будет лучше видно, как только мы войдем внутрь.

Тео проверил патронник пистолета, который висел в кобуре на его поясе.

— Какая у церкви планировка? — тихо спросила я.

— Двери спереди и с восточной стороны. Они ведут в вестибюль, а прямо за ним святилище. Это большое пространство с куполообразным потолком и арками по бокам. В подвале классные комнаты и кабинеты.

— Где она может находиться?

— Честно говоря, я не уверен, — ответил он и подбоченился, оглядывая церковь. — Какое самое подходящее место для содержания королевы фейри, которую ты пытаешься мирно свергнуть?

— Верное замечание.

— Боковая дверь?

Я осмотрела здание в поисках места, откуда будет легче войти. Открытое окно, отсутствующий кусок фанеры.

— Давай я подойду поближе. Возможно, я смогу что-нибудь придумать.

— Тогда пошли, — тихо ответил он. Мы пригнулись и быстро побежали к зданию, придерживая оружие, чтобы оно не подпрыгивало.

Мы пересекли улицу и нырнули в тень здания.

— Следуй за мной, — сказала я и бесшумно пошла по тротуару. Все на этой стороне здания казалось тщательно заколоченным, поэтому я повернула за угол. Когда-то там была пожарная лестница, но она превратилась в груду стали позади церкви, выходы были заколочены. «Но фейри же как-то проникли в здание, причем вместе с Клаудией, поэтому вход должен быть».

Если бы это была я, я бы нашла способ пробраться внутрь, а потом отпереть входную дверь изнутри, чтобы можно было ее внести. Вот что я искала: лазейку.

Я нашла ее за следующим углом. Лист фанеры, закрывавший подвальное окно, был вырван. Он все еще был прислонен к окну, но не прикреплен. Фейри, вероятно, сняли его, проскользнули внутрь, а позже вернулись, чтобы поставить его на место, но не потрудились прикрепить к фасаду.

Это все, что нам было нужно.

Мы взяли его за края и отодвинули от окна. Стекло было грязным, а в помещении за ним темно.

Окно было одностворчатым со скользящим замком. Тео протянул карманный нож еще до того, как я его попросила. Я раскрыла его и вставила лезвие между створкой и замком. Старая краска отвалилась и упала на землю, как снег, я услышала щелчок, а потом вернула нож Тео.

Я убедилась, что он готов, и распахнула створку.

Скрип окна был громким, как крик банши. Мы инстинктивно прижались к зданию, ожидая вспышки фонарика, звука движения, того, что кто-то пойдет проверять. Но там была только тишина, только темнота.

Безусловно, фейри не могли спать. Не тогда, когда должны были охранять Клаудию — или держать ее под стражей.

Я проскользнула в окно, бесшумно спрыгнула на пол и протянула руку Тео, когда он последовал за мной. Это была классная комната для детей. Игрушки и принадлежности давно исчезли, но на доске, стоявшей в углу, все еще оставались надписи, вдоль верхней части стены все еще висел выцветший обойный бордюр с изображением карандашей. Там пахло пылью, плесенью и сыростью.

Мы вышли в коридор, проверяя каждую комнату, пока двигались к лестнице. Там не было никаких признаков фейри. Ни движения, ни звука, ни шагов по пыльному и изношенному полу.

«Их нет в подвале, значит они должны быть наверху». Мы ждали на краю лестницы, напряженно прислушиваясь к звукам.

А потом где-то над нами я услышала пение. Мужской голос, слишком далеко, чтобы разобрать слова. Но звук был печальным и тихим, как старая колыбельная. И из-за этого стоять в этом полуразрушенном церковном подвале, с пережитками детства, было еще более жутко.

Я посмотрела на Тео и приложила руку к уху.

Он кивнул, выглядя таким же встревоженным, какой себя чувствовала я.

— После всего этого мне нужно будет выпить, — прошептал Тео, а потом положил руку на рукоятку своего пистолета и указал на лестницу.

Будучи бессмертной, я пошла первой. Я не собиралась рисковать Тео — или навлекать гнев Юена — если фейри услышат, что мы идем.

Лестница вела в заднюю часть святилища. Помещение было большим и открытым, через витраж в куполе проникал лунный свет, усеивая пол красным, золотым и зеленым цветами. Там не было мебели, только развалины и обветшалость. С фресок на стенах отслаивалась краска, на кусках гипсокартона еще кое-где были изображения животных, с других частей здания ветром принесло клочки бумаги.

В центре комнаты на детской кроватке лежала Клаудия, пшеничные волосы рассыпались по полу, руки были сложены на груди, как у принцессы, ожидающей поцелуя, который пробудит ее ото сна. В изголовье кровати стоял высокий канделябр, вероятно, позаимствованный из церкви. Между Клаудией и входной дверью в состоянии боевой готовности стоял фейри в черной форме и сапогах, и с очень большим пистолетом,