Дикие пчелы

– Дедушка, а кто такой бурундук? – спросил Федька.

– Энто такая махонькая зверюшка, шебаршит по тайге, и вся недолга. Живет и миру жить не мешает.

– А через сто лет кем он будет?

– Через сто лет, хошь через тыщу, так бурундуком и останется. Энто наши пересмешники вас напужали бурундуками? Не бойтесь. Но осторожность, знамо, нужна. Взять по лету медведицу, ясное дело, ежли вы ее медвежат напужаете, она даст вам мялку. Аль волчью стаю зимой встретите, тожить может порвать. Да хотите знать, раненая белка и та опасна. Вцепится в палец, и не оторвешь.

– А вы чьи будете-то?

– Я-то, я буду Иван Воров. Не слыхивали про такого? Энто я есть тот самый Иван Воров, коий первым пришел вместях со дружками в энтот край. Тоже пришли и разных страхов натерпелись в войне с мериканцами… Мне ить девяносто. Засиделся я на энтой землице. Харитинья моя тоже приказала мне долго жить. Веселющая была баба.

– А откель вы сюда попали?

– То долгий сказ. За ночь не обсказать. Из Перми мы. Бунтовали – нас шуганули в Сибирь. А мы не восхотели жить в Сибири: дюже холодно, и появилась у нас задумка бежать в энти края, где будто есть Беловодское царство. Вот и бежали. Три года да еще с хвостиком добирались сюда. А вы чак, чак на чугунке-то – и здесь. А мы пешком. Уж кто болел, того садили на санки. Шли зимами, летами пахали пашни, сеяли хлеба, чтобыть на зиму едомы хватило. Вот и пришли. Вышло нас много, а сюда пришла горстка. Вот с энтой горстки-то и зачалась жисть в этих сопках.

– А почему сопки? – пытал Федька.

– Дэк ить мы и дали им такое прозвание: сопишь, сопишь на ту сопку, ажио зипун насквозь пропотеет. Пойду, мол, посоплю на сопку. Дед Петрован говорил, что наши сопки так жарки, что зимой можно пчел держать. Энто когда на нее высопишь.

– А кто был у вас заглавным?

– Феодосий Тимофеевич Силов, царство ему небесное. Сгинул он первым в этом краю. Подорвал корабель пиратский, и сам погиб. Ну, нето слушайте…

Иван Воров долго рассказывал про свой жуткий поход. Про первое поселение на Амуре. Вспомнил добрым словом капитана Невельского, который простил им бегство и с которым они строили крепость в устье Амура. А после отправил их Невельской на жительство в бухту Ольги. Здесь уже был русский пост, а на нем четыре матроса. Тут и заложили деревеньку. Напали на поселенцев пираты, хотели увезти в Канаду. Вот тут-то и спас всех Феодосии, подорвал судно пиратское.

– Хлебнули горюшка. То мериканцы, то наводнения, то звери вытопчут урожай. Хороню, что нашу сторону держали тутошние инородцы. Вместях было веселее. А счас-то мы уже сила-силища. Сколько уже деревень заложили? По речке Аввакумовке: Пермское, Вятка, Николаевка, Молдавановка, Фурманово, Михайловка. По Арзамасовке – Серафимовка. За перевальчик по речке Голубой: Суворове, Божье Поле, Зеркальное, Сяхово. Поставил в тех краях первый кол под скалой Георгиевский кавалер Пополитов – местечко назвали Кавалерово. Теперича за главным перевалом, что стал стеной супротив нас, тот перевал называют Сихотэ-Алинскнм; там, в долинах Павловки, Щербаковки, тоже немало деревень поднялось. Годов через двадцать пять опосля нас пришли староверы. Засели в горах и думали, так и будут век вековать подальше от царя и церкви. Не вышло, к Каменке подселилась Ивайловка, к Кокшаровке – Уборка, там Чугуевка. Люд идет – знать, и оживет энтот край. Нужное дело чугунка. Без нее сюда не скоро бы кто пришел. А люд здесь нужен позарез. Подымать землю надо, чтобыть ни один вражин нас не смог полонить.

До полуночи рассказывал старик про тех, кто поставил первую избу, про тигровые набеги, про жизнь трудную, опасную.

– А тайги не надо бояться. Она ваша беда и выручка. Вот поживете и скоро все энто поймете. Ну, отдохнул, поговорил, пора чапать дальше.

– Но ведь ночь, куда вы на ночь глядя?

– А что ночь? Ить я пойду по тракту, не по тропе, глаза сучья не выколют.

– А звери?

– Звери безоружного не тронут. Встретишь – уступи дорогу. Он – пойдет по своим делам, а ты по своим. Пошел нето. Ежли что, так давайте знать, може, чем и помогу, хоша и помощник-то я стал плевый. Доброго вам новоселья и кучу радостев, – поклонился старик и ушел в ночь, в тайгу, будто его и не было, будто он не рассказывал дивные сказы.

– Вот ить есть же люди, коим все нипочем, – пробасил Калина и задумался. – Хоть бы и нам тайга стала выручкой.

– Хоть бы стала, – поддакнул Гурин.