Диггер по прозвищу Жгут

— За Алекса, — произнес Юра, поднимая рюмку. Все встали и молча выпили. Следующие несколько минут прошли в полном молчании, только слышалось чавканье Жули. Замечаний ему, однако, никто не делал — это было бесполезно.

— Вкусно, — промычал он с набитым ртом. — Где училась готовить, а?

Нелли с недоумением посмотрела на Жулю, словно он сказал очередную глупость, и ничего не ответила.

— Гюрза, как будем дальше жить? — спросил Мика, разрезая ломтик буженины. Нож был сервировочный и плохо резал, поэтому Мика отложил его в сторону и просто закинул в рот весь кусок целиком.

— В смысле?

— В том смысле, что мы так и не определились, — прожевывая, сказал Мика. — Хотелось бы выяснить наши дальнейшие планы на будущее. Я имею в виду акции.

Жуля закашлялся, будто кусок застрял в горле.

Нелли визгливо рассмеялась, но это был жуткий смех. «Смех сумасшедшей», — решил Юра.

— Акции? Мика, да ты сдурел.

— А что? — ничуть не смутившись, спросил Мика. — У нас было общее дело, теперь Алекса нет, и цепочка разрушилась.

— Ты называешь то, чем мы занимались, делом? — Тон Нелли становился выше, истеричные нотки пронизывали его насквозь.

— Может, не будем сегодня затрагивать эту тему? — сказал Юра. Он внезапно почувствовал растущее раздражение к Мике. Нашел место и время обсуждать акции.

Мика налил себе томатного сока и повернул лицо к Юре:

— Не вижу причин, почему бы не поговорить на эту тему. В любом случае мы к ней вернемся, и нужно что-то решать.

— Мика, ты псих, да? — спросила Нелли, не сводя с него изумленных глаз. — Хотя что я у тебя спрашиваю… Неужели ты всерьез думаешь, что после всего того, что произошло, мы будем как ни в чем не бывало… лазить по свалкам и?.. — она прервалась, будто ужаснувшись, что последует дальше.

Мика решил оставить реплику Нелли без ответа, на его лице неоновыми буквами светилось: «Что с тобой говорить, психованная». Он снова обратился к Юре:

— Лично я считаю, что Алекс прекрасно знал, на что идет. И не надо строить тут из себя целок, а то такое впечатление, что мы на дискотеку ходили.

При слове «дискотека» Жуля засмеялся, роняя на стол крошки от бутерброда. Юре стало жарко, его мутило, мозг раскалывался. Поминки превращались в банальную пьянку, ему не верилось, что в этот день можно вот так сидеть за столом, жрать в три горла и смеяться.

— Ты-то чего ржешь, придурок? — спросил он, едва сдерживаясь. — Очень смешно?

— Гюрза, успокойся, — сказал Мика. — Он тут при чем? Давай закончим тему. Разбегаемся — так разбегаемся. Играем по всем правилам дальше, значит, играем дальше.

Мика произнес это слово с таким выражением на своем плоском лице, будто речь шла о строительных кубиках, из которых он намеревался возвести башню. Играем. Вот оно, точное определение их кошмарной деятельности.

«Игра. Просто игра. Игра человеческими жизнями». — Юра повторил эти слова про себя, и его охватил ужас.

— Я не буду, — вдруг подал голос Жуля, уплетая рыбный салат. Наевшись, он подвинул к себе холодец и облизнулся. — В сраку ваши акции. Скажите спасибо, что пока менты до вас не добрались, вон как Гюрзу в обезьяннике отмудохали.

— Ну, я услышу сегодня что-нибудь определенное? — не унимался Мика, и Юра испытал непреодолимое желание запустить в него тяжелой вазой с яблоками.

— Тебе мало того, что произошло? В тебе что, вообще ничего святого нет, Мика? Или тебе уже не хватает твоих поездок в Калугу?

— При чем здесь Калуга? — Лицо Мики, хранящее полную бесстрастность, дрогнуло, но Юру уже было не унять.

— Тебе напомнить о таджиках и прочих чурках, которых ты со своими дружками-скинами потрошите в электричках, а потом скидываете под колеса? Допинга не хватает, Мика? — Юра уже почти кричал.

— Мои личные дела, Гюрза, не имеют к тебе ровно никакого отношения, — чеканя каждое слово, произнес Мика. Он положил перед собой крупные, угрожающего вида кулаки.

Юра хотел ответить, но безумный смех Нелли заглушил его голос.

— Боже мой… Да вы свихнулись, оба, — проговорила она, отсмеявшись. — Точнее, мы все психи, и место наше в «дурке» с подушками на стенках. О чем вы говорите? О ЧЕМ, РАДИ БОГА??

Она расплакалась. Жуля прекратил есть и недоуменно воззрился на девушку.

— Ты спрашиваешь, что нам делать дальше. Я тебе скажу, Мика. Возьми свою цепь или кастет и убей меня. Ну, что вылупился? Я же бомж. Квартира не моя, работы у меня, скорее всего, тоже не будет. Разве что не воняю, но с такой жизнью это всего лишь вопрос времени… Что молчишь?

Лицо Мики пошло красными пятнами, но он выдержал пронзительный взгляд Нелли.

— Вы что, совсем ничего не понимаете? — сквозь слезы продолжала она. — Мы с вами давно умерли. Эти оболочки, которые мы называем мики-жули-гюрзы и так далее, — не более, чем гребаная скорлупа от стухшего яйца. А гнилье внутри скорлупы — мы и есть. Мы даже хуже.

Жуля посмотрел на Юру и покрутил у виска пальцем.

— Лично я в психушку пока не собираюсь, — сказал Мика.