Дьявол всегда здесь

Теодор бросил взгляд в окно. Во дворе стояла Хелен с розоволицым оглоедом на руках. Этим утром она снова раскричалась на Теодора: устала, мол, что он постоянно будит малышку. В последнее время она вообще часто его пилила – слишком часто, на его вкус. Черт, да если бы не деньги, которые он приносит домой, они бы все с голоду перемерли. Теодор лукаво взглянул на Роя.

– Как насчет оживить твою Хелен? Тогда-то будем знать наверняка, что ты не просто бредишь.

Рой бешено затряс головой.

– Нет-нет, не могу!

Теодор усмехнулся, взял банку пива.

– Видал? Так и знал, что ты только пиздеть горазд. Как всегда. Ты такой же проповедник, как та пьянь, для которой я каждый вечер лабаю.

– Не надо так, Теодор, – укорил Рой. – Зачем ты так говоришь?

– Потому что все у нас было хорошо, черт тебя дери, и надо было тебе взять и жениться. Тут из тебя весь свет и ушел, а ты слишком тупой, чтобы это понять. Покажи, что свет к тебе вернулся, и мы снова понесем Слово Божье.

Рой вспомнил свой разговор в чулане – Божий глас в голове, чистый, как колокольный звон. Выглянул в окно на жену – та стояла у почтового ящика и нежно напевала ребенку. Может, в чем-то Теодор и прав. Как-никак, говорил себе Рой, Хелен в ладах с Господом – насколько он знал, всегда так было. Это же только на руку, если речь о воскрешении. И все-таки сперва бы потренироваться на кошке.

– Надо подумать.

– Но чтоб без мухлежа, – сказал Теодор.

– Мухлевать нужно только дьяволу, – Рой отпил из кухонной раковины – только чтоб губы промочить. Освежившись, решил помолиться еще и направился в спальню.

– Если справишься, Рой, – сказал Теодор, – во всей Западной Виргинии не найдется такой большой церкви, чтобы вместила всех, кто захочет послушать твои проповеди. Блядь, да ты будешь известней Билли Сандэя [2].

Несколько дней спустя Рой попросил Хелен оставить ребенка у ее подруги – этой самой Рассел, – чтобы прокатиться. «Хочется выбраться из вонючего дома, – объяснил он. – Обещаю, с чуланом я покончил». Хелен была только рада; Рой вдруг снова стал похож на себя, заговорил о том, чтобы когда-нибудь вернуться к проповедям. Более того – Теодор перестал уходить по ночам, принялся разучивать новые религиозные песни и перешел на кофе. Даже несколько минут подержал малышку на руках, чего никогда раньше не делал.

Передав Ленору Эмме, тридцать минут они ехали до леса в нескольких милях к востоку от Коул-Крика. Рой остановился и попросил Хелен с ним прогуляться. Теодор был на заднем сиденье, прикидывался спящим. Пройдя всего несколько метров, Рой сказал: «Наверно, сперва лучше помолиться». Ранее они с Теодором поспорили на этот счет – Рой говорил, что хочет уединиться с женой, а калека настаивал, что хочет лично видеть, как она испустит дух, чтобы убедиться, что все без притворства. Когда они встали на колени под буком, Рой достал из-под мешковатой рубашки отвертку Теодора. Положил руку на плечо Хелен и прижал ее к себе. Приняв это за проявление нежности, Хелен обернулась, чтобы поцеловать мужа, когда он вогнал острый конец ей в шею по самую рукоятку. Отпустил, и она упала на бок, потом поднялась, лихорадочно хватаясь за отвертку. Стоило выдернуть ее из горла – из дырки брызнула кровь и залила Рою весь перед рубашки. Теодор смотрел из окна, как она пытается уползти. Хелен прошла всего несколько футов, потом упала в листья и билась минуту-другую. Было слышно, как она несколько раз звала Ленору. Теодор закурил и подождал пару минут, потом выбрался из машины.

Три часа спустя Теодор сказал:

– Ничего не выйдет, Рой.

Он сидел в коляске в нескольких футах от тела Хелен, зажавшей в кулаке отвертку. Рой стоял подле жены на коленях, держал за руку и все еще уговаривал вернуться к жизни. Сперва его мольбы разносились по лесу, преисполненные веры и пыла, но чем дольше он не видел движения в холодном теле, тем они становились путаней и исковерканней. Теодор чувствовал, как подступает головная боль. Пожалел, что не прихватил выпить.

Рой обернулся на кузена-инвалида со слезами на глазах.

– Господи, кажется, я ее убил.

Теодор придвинулся и прижал к ее лицу тыльную сторону чумазой ладони.

– Мертвая, так и есть.

– Не трожь! – вскрикнул Рой.

– Я помочь пытаюсь.

Рой ударил по земле кулаком.

– Все должно было быть не так.

– Жаль говорить, но если тебя за это поймают, то поджарят в Маундсвиле, как бекон.

Рой покачал головой, утер рукавом соплю из-под носа.

– Не пойму, что пошло не так. Я же был уверен… – Голос прервался, и он отпустил ее руку.

– Бля, ну просчитался, бывает, – сказал Теодор. – С каждым могло случиться.

– Черт, и что же мне теперь делать? – спросил Рой.

– Всегда можно бежать, – посоветовал Теодор. – Единственный умный поступок в таком положении. В смысле – бля, чего тебе терять-то?

– Куда бежать?

– Я тут как раз прикинул и решил, что наша развалюха дотянет до Флориды, если не загонять.

– Не знаю.