Дьявол всегда рядом со мной

— Как ты меня назвал? — Возмущалась я, хотя и не часто он так обращался ко мне, но это его «Ромашка» как-то прилипло намертво.

— Не нужно? Тогда выброшу, — делал вид, будто не замечает моего недовольства, касательно дурацкой клички. И вовсе я не была похожа на какой-то там цветок. Хотя ромашки мне нравились, очень нравились. Но теперь они ассоциировались с Соболевым. И это жутко бесило.

— Нет, стой! — Выхватывала я листок обратно и в темпе переписывала, пока учительница не заметит.

Наши отношения все больше меня затягивали, и пугали одновременно. Однажды в декабре неожиданно пошел сильный дождь. Это было странно, по крайне мере для зимы. А я как назло задержалась после уроков в библиотеке. Вышла из здания школы и вздохнула. Зонтика-то у меня нет, да и шапки тоже, как и капюшона. На улице стояла довольно теплая погода, поэтому я продолжала носить осеннее пальто. Как бежать домой, хоть тут всего-то минут десять пути, да и деревьев много. Но прохладный ветер, плюс влажность — отличный повод заболеть. Я мялась, переступала с ноги на ногу, и то и дело поглядывала на небо, будто могла найти там ответ на вопрос, когда закончится дождь. И тут неожиданно дверь позади меня открылась, и вышел Соболев. Недавно он записался на секцию баскетбола, видимо был на занятии.

— Чего домой не идешь? — Спросил Кирилл, делая шаг ко мне. Я смотрела снизу вверх на мальчишку и думала, какой же он высокий.

— Ну, вон, не видишь что ли, — грустно вздохнула в ответ, с обидой надувая губы и щеки.

— А, — протянул он. — Красота требует жертв, поэтому?

— В смысле? — Удивленно глянула на него. Соболев выглядел уставшим, но судя по всему, был в хорошем расположении духа, в отличие от меня. На нем была куртка чуть ниже пояса, а на ногах кроссовки на толстой подошве.

— Шапку накинь, я об этом. Туго ты соображаешь, Стрельцова, — покачал он головой, закидывая руки в карманы.

— Если бы у меня была шапка, я бы здесь не стояла, умник, — фыркнула в ответ, отворачиваясь. Иногда я не могла оторвать взгляда от Кирилла, он казался мне каким-то нереальным. А вот в такие минуты, как сейчас, жутко раздражал.

— Вон оно что, — пожал он плечами. Затем сделал шаг, спускаясь вниз на одну ступеньку, и повернулся ко мне, нагло разглядывая. Хвостик, который наверняка успел растрепаться за целый день, полное отсутствие макияжа, пухлые бледные губы — вот и все, что он мог увидеть на моем лице.

— Вода капает, — показала я пальцем, замечая как меленькие капли залетали прямо за шиворот его куртки.

— Фигня, я все равно планирую промокнуть, — улыбнулся вдруг мальчишка. И вот опять. Мое сердце как-то до жути ненормально реагировало на его улыбку. Но это был не предел неожиданных действий. Потому что Кирилл вытащил шапку из кармана куртки и надел ее мне на голову.

— Что ты… — только и успела возмутиться я, как он не поворачиваясь, ступил вниз еще на одну ступеньку.

— Верни в целости и сохранности, — шутливо и в то же время мягко произнес Соболев, а затем развернулся на все сто восемьдесят и побежал прочь.

10.2

Я промокла до нитки, не смотря на шапку. Но при этом пришла домой счастливая. Мне показалось, что за спиной выросли крылья. Это было дико и очень странно. Хотелось прыгать, бегать, кричать, но пришла мама, и я поумерила свой пыл. Тайно постирала шапку и положила ее на батарею у себя в комнате, закрыв сверху майкой. Опять никому и ничего не рассказала. Это уже стало привычкой.

Ночью уснуть не удалось. Лилька прокралась ко мне в комнату и со слезами рассказывала, какой Дима плохой и как она ненавидит мальчишек. Оказывается, он ее бросил. Сестра впервые в жизни плакала передо мной так сильно, и так тихо одновременно. Мы сидели под одеялом, я гладила ее по голове, а она зажимала рот рукой, чтобы мама не услышала всхлипов. Это была ужасная ночь. Мне было очень жаль Лилю. Как я могла ей рассказать про Кирилла? Нет, точно не в этот раз. Сейчас ей итак плохо. Сейчас ей нужна поддержка, а не мои странные домыслы.

Утром мы обе с синяками под глазами пошли в школу. Мама, правда, тайно поглядывала на нас, но ничего не спросила. Родительница вообще считает, что если мы захотим, расскажем сами. И Лилька обычно рассказывает, но не в этот раз видимо.