Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления

Агрегат зафыркал, задрожал. На поверхности было 20 градусов (минус 10 по Цельсию), но здесь бур нагревал воздух до 80 (почти 30 по Цельсию). Рабочие начали постепенно раздеваться. Мы прошли еще метров семьдесят и добрались до головы «монстра»: это был круглый щит с двадцатью семью резаками, каждый весом сто пятьдесят килограммов. Щит плотно прижимался к скале. Гидравлический двигатель с огромной скоростью вращал резаки, они вгрызались в гранит, а измельченная порода доставлялась к выходу из отсека по конвейеру и там грузилась в вагонетки. Райан, выросший на рассказах своего семейства, заметил:

— Трудно поверить, что у моего прадеда не было ничего, кроме навозной лопаты. — Так «кроты» именуют кирку.

Действительно, пока не сконструировали бур, подземные работы велись примерно как в Древнем Риме, когда камни раскалывали, раскаляя на огне, а затем охлаждая водой, после чего вывозили осколки на лошадях. Когда в Нью-Йорке в 1970-е годы появился прототип нынешнего бура, многие «кроты» не обрадовались, а скорее испугались.

— Это как в басне про Джона Генри, — говорит Чик Донахью, имея в виду известный сюжет о борьбе человека с машиной после изобретения паровика. — Первый бур запустили в Бруклине, резаки у него то и дело ломались, и «кроты» немедленно принимались махать кирками и заступами. Суть была в том, что им непременно хотелось как бы победить бур. Ну, потом-то машину, конечно, довели до ума, и теперь уж с ней не посостязаешься.

Прежде, чтобы пройти тридцать метров, сотня рабочих в течение как минимум недели должна была непрерывно трудиться, буря и взрывая породу. Теперь же бур, обслуживаемый сравнительно небольшой командой, справляется с такой задачей за день.

Однако строительство тоннеля № 3 почему-то затянулось. Оно уже заняло в шесть раз больше времени, чем строительство первых двух тоннелей. Многие опасаются, что к 2020 году, как было запланировано, его завершить не успеют.

— Можно было закончить еще двадцать лет назад, — ворчит Джимми Райан. — Но городские власти…

Проблемы на поверхности теперь посложнее подземных. Сначала договор подряда ценой в миллиард долларов был подписан с консорциумом из ряда компаний, но довольно скоро оценка расходов выросла и превысила смету на много миллионов. Городские власти выразили недовольство и задержали платежи, а компании подали в суд. Дело застопорилось. А в 1974 году город признал себя банкротом, и работы вообще прекратились.

Десять лет было потеряно. В 1981 году, видя, что постоянно возрастающая потребность в воде вынуждает старые тоннели работать с 60-процентным превышением проектной мощности, городские власти обратились за финансовой помощью к федеральному правительству.

Тем временем выяснилось, что одной из главных причин промедления стали финансовые махинации, сопоставимые по масштабам с жульничеством при строительстве Панамского канала. Департамент водоснабжения, призванный следить за работами, оказался, пользуясь выражением одного из критиков, «денежным деревцем для демократической партии». Стэнли Фридман, действовавший в Бронксе лоббист демократов (позднее он был уличен и получил срок), занимал в департаменте пожизненный пост директора с жалованьем двадцать тысяч долларов, секретарем и служебным автомобилем с водителем.

— Когда меня выбрали мэром, я обнаружил множество таких «директоратов», утешительных призов для отставных политиков, — поведал мне Кох. — Они ничего не делали и только получали жалованье.

Бездействующий совет директоров был распущен, но в 1986 году Эдуард Никастро, контролировавший в департаменте водоснабжения закупки оборудования, сообщил, что контракты тем не менее все еще должным образом не проверяются.

— Вы были бы поражены, узнав, как легко в этой системе воровать, — заявил он репортеру.

В последние годы основной причиной задержек стало уже не мошенничество, а популизм. Если прежний совет директоров действовал, не считаясь с мнением ньюйоркцев, то нынешний на каждом шагу оглядывается на них. В 1993 году, когда планировалось пробить шахту на Восточной Шестьдесят восьмой улице, советник Чарлз Миллард выступил с протестом: к нему обратились родители детей, посещающих школу поблизости, — им, мол, «трудно сконцентрироваться» на занятиях из-за проводимых под окнами работ.

Кроме того, все большую силу набирает движение NUMBY («Лишь бы не у меня во дворе»). В 1984 году прахом пошли два года инженерных изысканий: жители Джексон-Хайтса вышли на демонстрацию с плакатами «Нам не нужна шахта», и пришлось подыскивать для нее другое место.

— Всякий раз, когда нужно строить очередную шахту, все местные жители заявляют: «Конечно, водопровод всем необходим, но вы уж стройте где-нибудь в другом месте», — возмущается Уорд. — Выясняется, что им нужен еще один жилой дом, или отель, или парк — и именно там, где мы собирались работать.

Скотт Чесмен, инженер и геолог на службе департамента водоснабжения, говорит:

— Можно было бы управиться за семь лет, а мы провозились тридцать и так ничего и не сделали.