Диаспора

Скорее всего этот сон пришел к нему уже после того, как события на борту «Коронадо» приняли крутой оборот. До этого у него не было привычки держать оружие при себе.

А крупные неприятности на «Коронадо» начались почти сразу после того, как Гарри Агасси поведал кэпу о корабельном полтергейсте. Несмотря на дурные предчувствия, владевшие старшим энергетиком, серия бросков через подпространство по экстремальной программе была начата уже через сутки после разговора Листера с Герродом. И первый же бросок дал результат. Долгожданный и жуткий.

Дежурным по кораблю в тот раз был его связист.

Н'Домо вызвал капитана в шестой экспериментальный бокс уже через несколько минут после выхода «Коронадо» в заданную точку финиша. Автоматы еще только начинали раскручивать громаду корабля вокруг оси, и искусственная тяжесть только еще набирала силу. От этого все вокруг казалось не совсем реальным. И вовсе уж нереальным было то, что увидел Листер в боксе, где в экспериментальной капсуле номер шесть переживал бросок доброволец Анри Дюпон. Переживал, но не пережил.

— Я сначала подумал: «Господи, кто же это?» — объяснял Н'Домо. — А потом...

— А потом вы догадались взглянуть на его жетон... — закончил за него кэп.

Не отводя взгляда от того, что лежало перед ним в глубине экспериментальной капсулы, Листер поднес к уху блок связи и попросил генерала Геррода подойти к шестому боксу.

— Остальные? — мрачно спросил он Н'Домо.

— У остальных девяти все показатели в норме... — дрогнувшим голосом доложил тот.

— Вот что... Выводите их на норму и по одному разведите по каютам. Пока им не стоит... Потом подойдете ко мне — надо будет оформить протокол.

* * *

— Похоже, что для покойного Дюпона время действительно двинулось... — сухо комментировал представшее перед ним генерал Геррод. — Точнее, он двинулся по времени — по тому, перпендикулярному... И заехал по нему довольно далеко.

— Но... — Листер потер лоб. — Но если для него часы затикали, то почему же он... Почему же он не проснулся? Не попытался покинуть капсулу? Так и лежал в ней — лет двадцать, не меньше...

— Спросите меня о чем-нибудь полегче, капитан, — вздохнул Геррод. — Надо проделать тщательный анализ... останков. Как-то помягче донести это... до остальных участников эксперимента. Не травмировать их. И надо принять решение. О том, продолжим ли мы нашу работу.

— Думаю, что надо запросить руководство спецакадемии, — осторожно предложил Листер.

— Надо информировать Академию специальных исследований, — поправил его Геррод. — Что до руководства, то его здесь представляю я. И я уполномочен принимать ответственные решения. В рамках нашей программы исследований. Помогите мне перенести... это в лабораторию.

Оставшись наконец один в своем кабинете, Листер составил рапорт — краткий и как можно менее выразительный — и отправил его по шифрованному каналу. Распорядился о проведении собрания. Потом связался с лабораторией и осведомился, не пожелает ли господин генерал присоединиться к нему на общем собрании экипажа и участников эксперимента.

Выдержав основательную паузу, Геррод мрачно буркнул:

— Да, это, по всей видимости, необходимо...

Листер вполне понимал его: формально все десять добровольцев полностью взяли на себя ответственность за собственную жизнь. Но одно дело — подмахнуть красиво написанную бумажку, сидя в удобном кабинете и мило беседуя со светилом науки, и совсем другое — оказавшись уже во чреве звездолета, бог весть как далеко от родного дома, узнать, что вот только что твой товарищ, с которым ты еще сегодня за завтраком обсуждал последние новости из Метрополии, — молодой и жизнерадостный парень — за несколько мгновений превратился в древнего старика. Понятно, что генералу не улыбалось выходить к доверившимся ему людям с такой новостью.

Что ж — реакцию Геррода он угадал. А вот реакцию чуть поредевшего корпуса добровольцев он совершенно не предусмотрел.

Собравшиеся в кают-компании в большинстве своем вовсе не были угнетены. Скорее — наоборот. Этими людьми овладел азарт. Азарт, чем-то схожий с азартом игрока в «русскую рулетку». Только еще вчера они были участниками рутинной процедуры, довольно скучной и — как становилось все более и более ясным — безрезультатной, и вот... И вот крыло тайны коснулось их. Тайны, которая может изменить всю их жизнь, наполнить ее смыслом, поставить в ряды тех, чьи имена с волнением повторяют миллиарды людей по всему Обитаемому Космосу... Мало того, один из них — пусть даже ценой собственной жизни — сам стал частью этой тайны, пережил что-то такое, что не дано пережить никому... Нет, для этих загоревшихся страстью большой игры людей и речи быть не могло о том, чтобы остановиться на полпути.

Генерал явно воспрял духом. Вместо того чтобы оправдываться, ему приходилось сдерживать наиболее ретивых из своих подопечных. То, что могло бы быть его поражением, стало приобретать черты первого успеха.