Диалоги

ФИЛОНУС. Почему же? Ты же знаешь, что сознание человека не всегда одинаково «ясное». Есть химические средства, которые определенным образом «заостряют» сознание, другие понижают восприимчивость, кроме того, у человека меняется сознание в зависимости от того, спит он или бодрствует, болен или устал, существует состояние помрачения и т.д. и т.п. Все эти возможности будут предусмотрены теорией. А может быть, речь все же не об этом? Может быть, ты думаешь о том «внутреннем качестве», которое проявляется, например, в мозге рыб или в ганглии насекомого, то есть, говоря метафорическим языком, «что и как ты будешь ощущать, если ты муравей или карась»? Так вот, естественно, «качества» «психического опыта» ни муравья, ни карася теория нам не представит так, чтобы мы могли прочувствовать, каково это – быть насекомым или рыбой.

ГИЛАС. Мне пришло в голову еще одно очень существенное возражение, касающееся всей кибернетики, особенно ее философского обоснования. «Сети с обратной связью», которыми занимается наука, это ведь механизмы. А стало быть, кибернетика пытается свести явления, происходящие в нервной системе, даже психические, к механическим процессам, и таким образом является новой реинкарнацией старого механистического материализма XIX в., согласно которому все явления, в том числе и живой жизни, можно переложить на язык механики. Однако прогресс в биологии и физике обрушил и развалил здание наивных механистических рассуждений. Что ты на это скажешь?

ФИЛОНУС. Ты говоришь, что кибернетика – продолжение старого механицизма. Однако подумай, откуда взялось основополагающее понятие этого направления? Философия всегда есть отражение, абстракция практической деятельности человека. На ранней стадии своего существования люди, уже объединившиеся в коллективы, зародыши общества, и овладевшие речью, старались влиять на окружающий мир и объяснять его с позиций, выработанных в процессе общения людей друг с другом. Поэтому они приписывали личностные качества явлениям природы, небесным телам, звездам и т.д. Это была первая общая модель явлений, антропоморфическая и анималистическая одновременно. На значительно более позднем этапе развития, в XVII и XVIII вв., началось формирование новой модели явлений. Такой моделью стал механизм – искусственное произведение, сконструированное человеком по образцу часов; теоретическим обобщением этой модели была ньютоновская небесная механика. Физика стала рассматривать материю как комплекс мельчайших упругих тел, подчиняющихся законам механики. Законы механики помогли раскрыть загадки функционирования сердца и кровообращения. Механика помогла в создании паровой машины. Общая для всех рассмотренных явлений концепция «механизма» обнаруживает следующие особенности: целое сводимо к сумме своих частей; любой процесс может произвольно развиваться как в одном направлении, так и в противоположном; механизм всегда вне истории, то есть не формируется своим прошлым. Его можно при желании разобрать или снова составить, это ни в чем не изменит его работы. Можно повернуть вспять его развитие – он все равно вернется к исходной точке. Можно на основе знания о расположении его частей предвидеть, каково будет его состояние в любом отдаленном будущем, нужно только знать все воздействующие на него факторы. Однако подобные утверждения справедливы лишь по отношению к таким системам, как часы или паровая машина, а вот к явлениям биологическим или квантовым их применить невозможно. Все постулаты механицизма разрушила практика: организм – это нечто большее, чем сумма своих частей, происходящие в нем процессы необратимы, он формируется своей собственной историей, а его будущее состояние невозможно предсказать со стопроцентной уверенностью, основываясь на знании его предшествующих состояний. Таким образом, механизм в качестве модели явлений, происходящих в природе, представлял собой сомнительную ценность. Особенно эта модель подводила в случае процессов, происходящих в живых системах (говоря в общем, в организмах, живых или неживых, с точки зрения нашего «порога минимальной сложности»). Отсюда, разумеется, не следует, что в свое время эта концепция не сыграла положительной роли в прогрессе науки. Однако мы должны остерегаться, чтобы не скатиться к механицизму, и поэтому кибернетика отвергает предлагаемую им модель явлений, создавая новую, основанную на понятии системы, которая несводима к своим частям, отличается от них, является монолитом, сформированным своим собственным индивидуальным развитием, системы, которая активно сосуществует с окружающей системой и поведение которой невозможно полностью предвидеть, основываясь на знании о ее строении. Наречешь ли ты эту новую модель тем же именем – «механизм»? Ты, конечно, можешь так поступить, но тогда ты будешь вынужден назвать механизмами также и живые существа...

ГИЛАС. Следовательно, ты утверждаешь, что информационная сеть не является механизмом?