Диалоги

   Вот ты сказал о неверующих учёных, что в тебе их имена подтачивают веру. Но почему тогда имена верующих великих учёных не подтачивают безусловной твёрдости твоего неверия? Почему ты также не хочешь сказать: "Неужели им неизвестны рассуждения неверующих людей? Очевидно, возражения есть, только я их не знаю. Иначе все должны бы стать неверующими". Ведь тебе известны слова Пастера: "Я знаю много и верую, как бретонец, если бы знал больше -- веровал бы, как бретонская женщина".

   Ты прекрасно знаешь, что великий физик Лодж, председательствуя в 1914 г. на международном съезде естествоиспытателей, заявил в публичной речи о своей вере в Бога. Ты знаешь, что наш Пирогов в изданном после его смерти "Дневнике", подводя итог всей своей жизни, говорит: "Жизнь-матушка привела, наконец, к тихому пристанищу. Я сделался, но не вдруг, как многие неофиты, и не без борьбы, верующим. ...Мой ум может ужиться с искреннею верою. И я, исповедуя себя весьма часто, не могу не верить себе, что искренне верую в учение Христа Спасителя... Если я спрошу себя теперь, какого я исповедания, -- отвечу на это положительно -- православного, того, в котором родился и которое исповедовала вся моя семья. ...Веру я считаю такою психическою способностью человека, которая более всех других отличает его от животных".

   А Фламмарион, Томсон, Вирхов, Лайель? Не говоря уже о великих учёных, философах и писателях. Неужели все эти великие учёные чего-то не знали, что знаешь ты, и неужели они знали меньше, чем рядовой современный неверующий человек. Почему эти имена не заставляют тебя сказать о неверии хотя бы то же, что ты говоришь о вере: "Эти соображения превращают для меня неверие в простую возможность".

   Теперь о математических истинах. Даже здесь не так всё "безусловно", как тебе кажется. Иногда элементарные математические истины находятся в видимом противоречии с математическими истинами высшего порядка. В элементарной геометрии мы знаем "математическую истину", что все точки двух параллельных линий отстоят друг от друга на равном расстоянии. Но высшая математика утверждает, что параллельные линии в бесконечности пересекаются. Из элементарной арифметики мы знаем "математическую истину", что сумма не изменяется от перемены мест слагаемых. Но механика утверждает, что сумма сия от перемены их мест меняется.

   Вернёмся теперь к вопросу о значении рассуждений в деле веры. Да, ты прав, когда говоришь, что безусловную веру может дать опыт. Не факты, а именно опыт. Каждый факт можно взять под сомненье. Опыт -- дело другое. Опыт и есть самое твёрдое основание веры. Таким образом, из твоей верной оценки относительно значения отвлечённых рассуждений вывод должен быть такой: пока у человека не будет религиозного опыта, ни факты, ни рассуждения не дадут ему настоящей веры. Без этого опыта он может лишь "допускать" истинность того, чему учит вера, но всегда с оговоркой: "а может быть, и не так". Если ты видишь солнце своими собственными глазами, неужели твоя уверенность, что оно существует, хоть сколько-нибудь зависит от того, что его видят и другие. И неужели, если бы большинство потеряло способность видеть солнце и стало утверждать, что его нет, ты поколебался бы в том, что видел собственными глазами, и стал бы говорить о солнце, что, "может быть", оно существует.

   Неизвестный. Но я не понимаю, какой "опыт" может дать уверенность в бессмертии.

   Духовник. Тот внутренний опыт, который у религиозных людей столь же несомненен и так же утверждает для них реальность невидимого, как утверждает для тебя реальность видимого "опыт" твоих внешних чувств.

   Неизвестный. Скажи подробнее, что ты разумеешь под этим внутренним опытом?

   Духовник. Внутреннее чувствование своего духовного бессмертного начала.

   Неизвестный. Но солнце видят все, а "чувствование", о котором ты говоришь, имеют "некоторые".