Диагноз (СИ)

Тут у Виталины Павловны и Сан Саныча все на свои места стало: что, если в Кате талант проснулся? С чего она вдруг рисованьем-то увлеклась, да не просто увлеклась – отчаянно, самозабвенно, часами малевала бог знает что, ерунду какую-то… И медики туда же: творческая личность, художественные способности. А с творческих людей что возьмешь? Каждый второй, если не псих, – точно не в себе: живет своими химерами, чего хочет, сам не знает, а только требует, требует, требует, и воспитывать его бесполезно. Зато заработать можно. Может, тот гений и умер в нищете, так это когда было. Нынче все быстро делается. Сегодня в сериальчике мелькнул – завтра звезда, сегодня селфи занятный снял – завтра весь ю-тьюб твой. По сегодняшним временам, таланту бедствовать не обязательно. Есть же такие, которых и на творчество хватает, и чтобы хорошую жизнь обеспечить. И Катя и не больна вовсе, – просто дар ее так проявляется: странностями и рисунками.

И таким утешением от этой мысли повеяло, что родители на Катины картины по-новому взглянули. Взглянули, но, – в который раз! – ничего выдающегося не увидели. Виталина Павловна молча на кухню выскользнула, суп разогревать и стол накрывать. А Сан Саныч, чуть задержался: хотел хоть как-то дочь похвалить: представлял ее картины в солидных рамах, на важной выставке, но ничего не помогло.

– Ты б попонятнее, покрасивее рисовала, а? Поучилась бы где… – от всей души посоветовал Сан Саныч.

– Где?! – вспыхнула Катя.

– Ну, в библиотеку походи, там книжки, интернет бесплатный… – пожал он плечами, и вышел следом за Виталиной, досадуя на себя и на дочь.

– Как? – шепнула Виталина, кивнув на комнату дочери.

– Не знаток… – так же шепотом ответил Сан Саныч, тяжело опустившись на табуретку. Какие из них знатоки? Искусство – оно праздных любит, кому делать нечего. Те читают, пишут, или рисуют – чтоб другим бездельникам мозг выносить. А Виталина Павловна и Сан Саныч – люди практические, занятые, редко, когда минутка свободная выпадет. Да и не такие богатые, чтоб на книги да музеи тратиться.

Виталина ответила благодарным взглядом. Умел Сан Саныч тревоги унять… Откуда ж ей знать, что там в живописи гениальным считается. Это пусть те рассуждают, которые кроме книжек ничего в жизни не видели. А ей надо, чтобы дочь зарабатывать начала, хотя б и рисованием, – хоть какой-то толк от таланта. Потому что пока от него одни траты... А кто их считает? Кто о них думает?

– Суп будешь? – крикнула она дочери и стала разливать жидкий, теплый крупеник.

– Не-е-е… я потом, позже, – донеслось из комнаты.

Виталина Павловна огорченно махнула рукой: опять, небось, за кисть взялась. Прислушалась. Тихо.

Сан Саныч взялся за ложку, и родители неторопливо, почти торжественно приступили к обеду.

* * *

Катя недвижно сидела на куцем диванчике, глядя невидящими глазами в окно, где проплывали равнодушные ко всему облака, и нервно сжимала волосы на затылке.

С тех пор, как с ней приключилась эта беда, одиночество сопровождало ее везде и всегда. Сначала исчезли школьные подруги: они поступали в институты, гуляли, влюблялись… Катя, выпав из той, нормальной жизни, осталась страницей прошлого: была в нашем классе такая девочка… Мать с отцом старались делать вид, что ничего не произошло, но были растеряны и напуганы. Друзей дома, соседей, родственников больше не привечали. Да и те не особо в гости напрашивались, чувствовали что в доме что-то не так. Новых друзей у Кати не появлялось, только если случайный собеседник попадется, а так – она и сама людей сторониться стала. Если уж родителям с ее диагнозом не примириться, – чего ждать от посторонних. Для них шизофреник – или гений или преступник, а будни среднестатистического больного – кого это волнует? Врачи, медперсонал, соцработники ее, конечно, по-своему любили, но у них – десятки, сотни больных, и для каждого доброе слово найдется. Просто люди они хорошие, и работа у них… - душевная. Работа, но не дружба.