Диагноз: любовь

До конца сессии оставалось несколько минут, а Виктория так и не рассказала о своей личной жизни. Более того, она вообще не говорила о мужчинах. Каково же было мое удивление, когда на вопрос о замужестве девушка ответила утвердительно. Я задал еще несколько вопросов о муже, но Виктория отвечала неохотно, она стала заметно нервничать, и мне показалось, что разговор становится ей неприятен. Чтобы не провоцировать раздражение девушки, я перевел разговор на другую тему. Однако дальнейшее направление работы было ясно.

На третьей сессии Виктория снова начала разговор с перечисления своих недомоганий. Это было неинтересно и совершенно бесполезно с точки зрения терапии. Виктория виделась мне женщиной достаточно коммуникабельной. Наверняка она обсуждала свое здоровье с приятельницами, и я не видел смысла дублировать эти диалоги в стенах своего кабинета.

Реальность оказалась другой. Выяснилось, что, несмотря на общительность и контактность, у девушки было немного возможностей общаться с людьми. Муж ограничивал ее связи с подругами, и встречаться девушкам удавалось не чаще раза в месяц. Было видно, что Виктории неприятно об этом говорить. Я решил сменить тему и перевести разговор на ее детство, особенно — на отношения с отцом: именно то, как они складываются, во многом определяет для женщины модель ее поведения с мужчинами во взрослой жизни. Виктория охотно ударилась в воспоминания. Она рассказывала о том, что мать ее очень любила, поддерживала и одобряла во всем. А вот с отцом отношения были прохладные. Он вроде и любил Вику, но та все время чувствовала его раздражение от того, что к дочери нужно проявлять внимание.

Тогда у меня зародилось предположение, что заболевания Виктории были связаны с желанием получать больше внимания отца. Я думал, как бы помягче подтолкнуть Викторию к мысли о том, что эта схема поведения не утратила актуальности. Для третьей сессии это было слишком рано. Но с другой стороны, у меня не было сомнений в верности догадки. Возможно, были и другие вопросы, требующие терапевтического вмешательства. Но конкретно эта проблема — она была понятной и решаемой. Только как сказать это Виктории, чтобы не вызвать у нее сопротивления? Люди неосознанно манипулируют близкими с помощью болезни. Человек действительно плохо себя чувствует и нуждается в помощи и участии. Вывести это на уровень сознания бывает трудно, ведь признаваться себе в манипуляциях своими близкими никому не нравится.

И вот сейчас, в четвертую нашу встречу, Виктория на пороге моего кабинета продолжает свой яростный монолог:

— Как вам вообще могло прийти в голову, что я кем-то манипулирую с помощью своих болезней?! Какая глупость! Да, мне не повезло обладать крепким здоровьем, но разве же я в этом виновата? Все, что вы мне наговорили в прошлый раз, — полный бред! Я пришла к вам, чтобы лечить свою психосоматику, а вместо этого вы меня обвиняете во всех смертных грехах. Да как вам не стыдно?! Вы же серьезный человек!

Отрицание — это типичная реакция на правильную интерпретацию. Значит, я прав. Значит, Виктория действительно использует свое здоровье как способ привлечь внимание. Я выслушал все, что говорила девушка, не вступая с ней в дискуссию, после чего спросил:

— Виктория, вы можете описать, что чувствуете сейчас?

— Вообще-то я чувствую злость и обиду, хотя не сразу это поняла.

— Вам не стоит беспокоиться, это совершенно нормально — испытывать недовольство по поводу обманутых ожиданий. Виктория, давайте проведем небольшой эксперимент. Я хочу попросить изобразить свою злость на рисунке.

— Ну, давайте попробуем. — Виктория согласилась с явной неохотой.

Она выбрала для рисования обычные карандаши. Рисовала долго, штрихи были неуверенными, но злость оказалась хорошо прорисована и похожа на экзотический фрукт, как будто придавленный сверху.

— Виктория, мне кажется, ваша злость выглядит придавленной. Скажите, что бы вы хотели сделать со своей злостью? Раздавить, возможно, уничтожить как-то иначе?

Виктории хотелось другого. Ей хотелось освободить свою злость, вытащить ее из-под гнета внешних обстоятельств. Расправить свою злость, насытить ее всем необходимым. Очевидно, у Виктории были проблемы с высказыванием негативных эмоций. Она подавляла недовольство, никак не проявляя его вовне.

— Виктория, давайте попробуем снова. Я хочу, чтобы вы еще раз высказали мне свои эмоции по поводу нашей последней сессии. Расскажите, что чувствуете, но не сдерживайте себя. Выразите свое недовольство в полной мере.

— Мне не понравилось то, что вы обвиняете меня в манипулировании людьми! Это похоже на оскорбление! — Голос девушки звучал громче и уверенней, в ее глазах прослеживалось явное чувство превосходства.

— Виктория, возможно вы снова сдерживаетесь? Может быть, вам станет легче, если вы выплеснете весь свой гнев? Если хотите, можете ударить кулаком по столу, не ограничивайте себя.