Дядьки

А еще через три месяца пришла официальная бумага, известившая родителей Адольфа, что сын их под трибуналом и скоро над ним состоится военный суд.

Первым же рейсом дядя Лева рванул в Ростов-на-Дону, прихватив с собой бережно упакованные тридцать тысяч советских рублей.

В части, поговорив с сыном, выяснил, что тот, напившись вдрабадан, прямо на складе соблазнил жену майора. Все бы ничего, но их застукал майор, застав позу, которая обеспечивала туловищу его жены положение, перпендикулярное стоящему рядовому Григоряну. Но больше всего майора возмутило то, что супруга опиралась на свои полусогнутые колени, а солдат, намотав на кулаки ее волосы, рывками поддергивал майоршу к себе. Униженный офицер хотел было пристрелить обоих, но, опасаясь последствий, принялся долго и методично избивать любовников. А когда голубки валялись у его ног и захлебывались кровью, отошедший от ярости, он приказал им молчать. Таким образом, Адик влетел как расхититель социалистического имущества и злостный пьяница.

Дядя Лева мигом разведал ситуацию и порядок цен на местном рынке подкупа. Пять тысяч ушли рогатому майору — главному свидетелю обвинения, пятнадцать — полковнику — командиру части, и дело было закрыто. Еще пять тысяч ушли на врачей, которые в течение дня обнаружили у Адика порок сердца, язву желудка и межпозвонковую грыжу. После всей катавасии счастливого Адольфа пинком под зад дембельнули и крепко о нем забыли.

Справедливости ради надо заметить, что дядя Лева ни разу не упрекнул сына в хулиганстве, расточительности и позоре, которым тот, как пеплом, осыпал быстро седеющую голову отца.

В округе судачили:

— Лева дела делает хорошо, и деньгами крутит шустро, и с ворами знается, и прокурор у него на привязи, а с сыном мягок очень. Надо бы пожестче, посуровей…

На самом же деле дядя Лева долго и мучительно обдумывал будущее сына. Учиться Адик не собирался. Работать тоже. Воровать не умел. Он бы мог, конечно, помогать отцу в цеху, но сын упорно отодвигал начало трудовой деятельности.

— Вот женюсь, отец, — уверял того Адик, — тогда и займусь делами!

Но сколько бы дядя Лева ни радел о завтрашнем дне сына, какие бы зарисовки ни намечал, жизнь сама предложила оптимальное решение: в двадцать лет Адольф благополучно женился на стройной Аревик.

В отличие от дяди Наиля, который сначала решил жениться, а только потом встретил свою невесту, дядя Адо увидел Аревик и сразу загорелся обзавестись семьей.

Как и семья Маши, семья Аревик переехала в Баку, только не из Сибири, а из маленького районного городка в Армении. Золотые руки мебельщика Григора — отца Аревик — сулили безбедную жизнь в большом и красивом городе.

Родители Аревик — армяне консервативного склада — воспитали дочь в лучших традициях своего племени. Осанистая, хозяйственная, «с понятиями». Говорит только по существу, и главное — девушка с характером. Таких дев армяне классифицируют как «тяжелых», что вовсе не говорит об избыточном весе или вздорности характера девушки. «Тяжелая» — значит цельная. Целомудренная. Не ветреная. И сковороду надраит, и песню о судьбинушке споет печальную, и огреет этой сковородой как следует, чтоб не зарывались почем зря!

Вот в этом семнадцатилетнем существе Адольф и разглядел свое счастье, о чем талдычил без умолку отцу и матери, но больше отцу, поскольку всеми стратегическими вопросами семейства ведал он один.

Аревик, Аревик, Аревик…

Дом дяди Левы пестрел этим именем, точно весенний сад птицами.

Григор оказался человеком общительным и на следующий день после своего переезда сам наведался к дяде Леве, как к хозяину самого большого и ухоженного дома. Щепетильный в вопросах хозяйства, Григор считал фасад дома лицом его хозяев. Дяде Леве Григор тоже понравился — за уверенность в себе и весомость произносимых им слов.

Так они и захаживали друг к другу, а когда Адик заголосил об Аревик, то дядя Лева удвоил количество посещений, играя с Григором в нарды да обсуждая текущие дела. Относительно намерений Адика отец все помалкивал и решил сначала подготовить почву, а после и подкатить с конкретным предложением. Хотя предусмотрительный дядя Лева и сомневался в успехе мероприятия, все же собирался попробовать. Была не была!

Начинал издалека…

— Дочь твоя красавица и правильная очень. Молодец, Григор! — искренне восхищался Аревик дядя Лева.

— Спасибо, Лева джан. Жизнь положил, чтоб такую вырастить, — отвечал ровно Григор.

— Да… Счастлив отец, у которого дети гордость в дом приносят и уважение соседей, а не позор.

Тяжело вздохнув, дядя Лева бросил камни, которые показали 6:5.

— Щещ бещ! — азартно выпалил Григор.

— А не позор… — все еще пялясь в точку, цедил дядя Лева, не соответствуя сейчас своему стилю поведения.

— Да ладно тебе, Левик, не наговаривай на своего пацана… — успокаивал соседа Григор. — Парень-то молодой! Женится — остепенится!

— Что там у нас? — очнулся дядя Лева, кивая на доску. — Щещ бещ? Ясно. Хожу…