Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

– Просто я подумал, что это не очень хорошо – мне оставаться. Я и жить с вами не должен уже, ведь это мне Генри разрешал остаться, а не Бронислав… Вряд ли он тоже.

– Разрешит, – уверила его я, – вот увидишь, разрешит, как только мы ему расскажем, что ты сделал.

– Да?

– Да, точно тебе говорю, – я, почему-то, действительно была уверена в этом.

– Посмотрим, – пожал плечами Руди и замолчал.

Снег уже стаял, оставив после себя холодную влажность. Солнце почти село, его последние лучи раскрашивали оставшиеся рваные облака в немыслимые тона персикового и апельсинового. В местах, где облака разрывались, открывались крохотные бездны ночного неба, на дне которых блестели звёзды. Бездны и облака переворачивались, отражаясь в тёмной воде под ногами Руди, и колыхались от дуновений ветра.

– Я всё хотела сказать, – произнесла я, боясь поднять глаза на рыжего, – спасибо за то, что ты мне так помог тогда, в лабораториях. Не знаю, что бы было со мной, если бы не ты.

– Не за что, – угрюмо ответил Руди, продолжая глядеть в воду.

– Да не переживай ты так, останешься у нас, – я попыталась взбодрить его.

– Да я не об этом беспокоюсь, – вздохнул рыжий. – Я вот всё думаю… Скоро я стану взрослым, стану настоящим оборотнем. Я не знаю точно, когда это произойдёт, это может произойти даже в ближайшее Полнолуние… А что если рядом случайно окажутся люди? Если я один раз наброшусь на человека – захочу ещё – так обычно бывает. Я… я боюсь причинить вред, понимаешь? Что если я наврежу кому-то … Страшно быть таким, как я.

Руди вжал голову в плечи и замолчал.

– Но ведь всё можно изменить, – неожиданно даже для самой себя заговорила я.

– То есть?

– Ну, то есть, можно перестать быть таким.

–Как?! Все мои предки были оборотнями, во мне это плотно сидит, что тут уже сделаешь? Я тоже лис, и дети мои будут лисы, и внуки, и я ничего не могу сделать, я только маленькая капля в этом океане.

– Океан – это множество капель, – возразила я.

– Да ладно? – с насмешкой в голосе спросил Руди.

– Да! – с уверенностью сказала я. – Вот дядя стал человеком, почему ты не можешь?

Не знаю, что крутилось в этот момент у рыжего в голове, но он недоверчиво нахмурился, глядя на меня.

– Мы найдём выход, – пообещала я.

– Это вряд ли, – буркнул он.

– Ты так говоришь, будто не хотел бы этого!

– Хотел бы, очень хотел, – Руди вздохнул, – но мы не мо…

– Я тебе это обещаю.

– Ладно. Но я всё равно мало в это верю.

Мы замолчали. Мне было ужасно холодно, но я не желала уходить.

– А знаешь что? – начала было я.

– Что? – откликнулся Руди.

– Ну… – слова застряли на полпути. – Я…

Рыжий поднял голову и внимательно уставился на меня:

–Ну?

– Вон на том дереве – отличное место для домика, как считаешь? – спросила я, указав на размашистый дуб с толстыми ветвями.

– Хм… Да, неплохое, – согласился Руди. – Но домик на дереве – слишком ненадёжно… Я больше люблю всякие подвалы. Я бы сделал себе жильё под землёй.

– Типа лисья нора? – догадалась я.

– Ну да. Что-то вроде того, только для человека, конечно же… Там было бы много тоннелей и потайных ходов, и комнат – комнаты должны быть круглыми, не люблю углы, – и ещё…

Минула снежная зима, за ней – весна, и пришло лето.

Руди, как я и думала, остался у нас. Более того, они с дядей Брониславом подружились и вечерами устраивали поединки в шахматы. Домик на дереве был отстроен на славу, и рыжий на огромном листе уже рисовал план подземного убежища. Наш парк, ранее пребывавший в ужасном состоянии, привели, наконец, в порядок. Дорожки были расчищены, мостик отремонтирован, и всюду теперь были розы – белые и красные, которые невероятно пышно цвели. Да и весь замок подвергся изменениям. Ещё бы, ведь нравы хозяев несколько изменились, да и жильцов стало побольше…

Брониславу пришлось уехать ненадолго, чтобы поправить здоровье. Было скучно без него, но мы – я, Хью, Марк и Руди – то и дело приезжали навестить его в клинику. Что было неожиданно, так это то, что Синтия тоже вызывалась сопровождать нас в поездках.

Сначала врачи не разрешали долго донимать дядю: он был очень слабым, и всё спал, набирая силы. Потом, опираясь на кого-то, Бронислав смог прогуливаться по коридору, а потом и по территории вокруг клиники. Мы мало разговаривали, но, кажется, все всё понимали. У дяди на его исхудалом лице всегда была слабая улыбка. Он подставлял лицо бледному зимнему солнцу – впервые в жизни – и опирался на мою руку, ковыляя по дорожкам вокруг лечебного корпуса. Уж не знаю, что дядя сказал врачам; но когда другие пациенты интересовались, как он довёл свой организм до такого истощения, он рассказывал каждый раз новую невероятную историю: то дядю похищали и держали в заложниках, то он терпел крушение на корабле и дрейфовал в море, питаясь редкими рыбёшками и святым духом. В общем, это была почти правда.