Ди-Джей

Она звонко взвизгнула и, потирая руки, двинулась в ближайшую соседнюю нору. Диму даже покоробило, толи от ультразвука её визга, толи от предчувствия того, что там сейчас начнётся.

Глава 5. Локация 1. Окружение — это не всё что вокруг, а только то что до тебя доходит.

Утро следующего дня для Димы ознаменовалось очередным стрессом. Проснувшись и обновив огонь в очаге, он вылез из норы, умываясь на ходу слезами от едкого дыма, в котором успел прокоптиться, пока разводил жалкий костерок. Пнул походя под зад очередного сонного соглядатая от входа. Чернявый подневольник пробурчав что-то невнятное и крайне недовольное спросонок, отполз на четвереньках на несколько шагов в сторону.

Рыжий обезьян в хорошем расположении духа, в выспавшимся настроении прищурился слепящему солнцу, потянулся, но раздавшееся торжественно весёлое «та-та-та-там» вездесущей Суккубы, его резко напрягло, и он, припав к земле с опаской осмотрелся.

На краю его законной придомовой территории, на огораживающем двор земляном заборчике сидели две самки, а над ними широко раскинув руки висела в воздухе уже конкретно осточертевшая белобрысая обезьянка. И выражение её мордашки Диме сразу не понравилось. Джей откровенно ликовала, а это всегда было не к добру.

Он присмотрелся к двум ранним гостьям, явно ожидавшим именно его выхода. Одна оказалась запредельно старая, по виду значительно древнее его Аф, а вторая — совсем молоденькая, у которой грудки только начали проклёвываться. И обе были худыми до безобразия, будто первую давно перестали кормить, а вторую в этой жизни ещё и не начинали.

Дима: — Ну, и из какого топового модельного агентства ты их сюда притащила? — с разом скисшей миной поинтересовался ученик, понимая, что зря радовался утру, потому что оно по определению добрым не бывает, да ещё проходя стажировку у этой красночёлочной сволочи.

— Ни из какого, — не прекращая ликовать по непонятному поводу, воскликнула Суккуба, — они сами притащились. Это У, — показала она на «бабушку обезьяну», — а это её типа дочь Уаух, — представила белобрысая, малолетку недокормыша, — прошу любить и жаловать.

Дима: — И на кой они мне?

Тем временем пожилая гостья, скорчив жалостливую рожу «подземнопереходной» попрошайки раздвинула трясущиеся мослы коленок и оттянув скрюченными чёрными пальцами отвисшие половые губы принялась мастурбировать, изображая игру на балалайке.

Скосила белёсые глаза на рядом сидящую молодку, что с нескрываемым любопытством разинув рот, разглядывала Диму. Ткнула её острозаточенным локтем, настоятельно потребовав от ребёнка заниматься тем же самым, и та в отличие от выжившей из ума старой кошёлки занялась беспутством, как и подобает с подростковым задором и непосредственностью, явно получая наслаждение от морального непотребства.

— Ы-ы-ы-ы, — прорычал Дима в голос, мгновенно побагровев.

Дима: — Ты что, вообще чиканулась, исчадье ада, — параллельно дополнил он рык мысленно, — Ты что творишь?

Суккуба только заразительно звонко расхохоталась и даже затопала в воздухе ножками от восторга. Но накинуться Диме в праведном гневе на белобрысую бестию, да и просто потанцевать под её хохот не дала Аф, подкравшаяся из-за спины. Повиснув на его руке и выпятив губы в трубочку, она принялась издавать жалостливые звуки, как бы упрашивая, тем самым показывая, что она с ними заодно.

Дима: — Это ещё что? Она упрашивает меня заняться с этой парочкой некрофилией с педофилией? Аф?!

Диминому негодованию не было придела. Всё в нём клокотало и бурлило как в жерле вулкана, но подорваться окончательно вновь не дала супружница. Она, перестав виснуть на его руке ловко перебралась на шею, умудряясь при этом что-то жалостливо выпрашивать плаксивыми звуками и малопонятными несмелыми жестами, которых потомок с высшим образованием будущих сверх технологий, абсолютно не понимал.

Он с трудом пытался отцепить от себя сожительницу, которая, как, и положено обезьянке оказалась на удивление цепкой. Но этой короткой схватки за свободу такой нужной ему шеи, хватило охваченному бешенством обезьяну, чтобы сбить спесь и несколько прийти в себя, успев в голове проговорить несколько раз: «я — ведущий».

Наконец устав бороться с домогающейся его шеи липучкой, он глубоко вздохнул, и грозно уставившись на Суккубу, потребовал.

Дима: — Объясни.