Девы

— Не сейчас. К тому же вчера вечером мы уже все обсудили.

— Я не об этом! Слушай внимательно. Я не шучу. У меня дурное предчувствие. Тебе грозит беда!

— Фред, мне некогда…

— Знаю, ты мне не веришь, но это правда! Ты в серьезной опасности. Прямо сейчас, сию секунду, где бы ты ни была, — беги оттуда! Спасайся…

Рассердившись, Мариана раздраженно скинула звонок. Не хватает еще тратить время на всякую чепуху! Ей и без того забот достаточно!

Почему Зои до сих пор нет? Что ее задержало?

В ожидании племянницы Мариана расхаживала по комнате, рассеянно оглядывая разложенные повсюду вещицы: две фотографии Зои — в младенчестве, в более старшем возрасте, в роли подружки невесты на свадьбе Марианы, — разнообразные талисманы, камешки и привезенные из-за границы сувениры. Среди разнообразных пустячков, напоминавших Зои о детстве, была и старая потрепанная игрушечная зебра, которую так и звали — Зебра. Она неустойчиво сидела на подушке, грозя вот-вот скатиться на пол.

Мариана, умиленная коллекцией памятных безделушек, внезапно вспомнила, как маленькая Зои молилась по вечерам в постели. Стоя на коленях и сложив ладошки, она бормотала: «Господи, храни Мариану, Господи, храни Себастьяна, Господи, храни дедушку, Господи, храни Зебру…». Зои упоминала даже тех людей, кого не знала: грустную женщину с автобусной остановки или простуженного мужчину из книжной лавки.

Мариана с нежностью наблюдала за наивной детской молитвой, но не верила, что она хоть как-то помогает. Вряд ли суровый, беспощадный бог прислушается к словам ребенка и выполнит его просьбы. Но сейчас неожиданно ноги у Марианы подломились, словно какая-то невидимая сила толкнула ее сзади. Упав на колени, она сжала руки и опустила голову в молитве, обращаясь, однако, не к богу, не к Иисусу Христу и даже не к Себастьяну, а к грязным, полуразрушенным колоннам на фоне яркого пустынного неба.

Мариана молилась Персефоне.

— Прости, — шептала она. — В чем бы я ни провинилась, чем бы ни прогневала тебя — прости. Ты отняла у меня Себастьяна. Хватит. Заклинаю, не забирай Зои. Пожалуйста! Я тебе не позволю… я…

Смутившись и осознав, что творит, Мариана резко замолчала. Ведет себя как слабоумный ребенок, пытающийся торговаться со Вселенной…

И все же в глубине души она чувствовала, что наконец-то настал тот момент, к которому так долго все шло. Пробил час. Теперь ей предстояло вступить в неизбежное, открытое противостояние с Девой.

Мариана медленно поднялась на ноги.

В ту же секунду Зебра свалилась с кровати и упала на пол. Мариана подняла ее, собираясь посадить обратно, и вдруг заметила, что шов на животе игрушки слегка разошелся и изнутри что-то торчит.

Поколебавшись, сама толком не понимая, что делает, Мариана осторожно вытащила этот предмет и обнаружила, что держит сложенные в несколько раз бумажные листы. Внутри Зебры был тайник.

Мариана уставилась на неожиданную находку. Что это? Может, она поступает вероломно по отношению к племяннице, но в сложившейся ситуации необходимо все выяснить…

Она осторожно развернула листы — похоже, письмо, — уселась на кровать и стала читать.

5

А потом мама ушла. Я не помню ни как именно это случилось, ни нашего последнего прощания, ни где в это время был отец. Вероятно, работал в поле.

Мама так меня и не забрала. С тех пор я ее не видел.

Вечером после ее побега я поднялся к себе в комнату и, сев за стол, несколько часов строчил в дневнике. После этого, не перечитывая, спрятал его в коробку с другими вещами, о которых желал бы забыть, и никогда больше в нем не писал.

Сегодня я впервые достал его и прочел всё до последней страницы.

Точнее, почти всё.

Дело в том, что когда-то я вырвал из него два листа и уничтожил их.

Почему?

Потому что они раскрывали жуткую правду.

Впрочем, любую историю можно слегка подправить.

Жаль, невозможно поправить те несколько лет, которые я провел на ферме вдвоем с отцом. Или хотя бы стереть из памяти ту боль, тот страх, то унижение… Каждый день я все больше набирался решимости уйти и не возвращаться.

Когда дела были совсем плохи, я твердил по ночам: «Однажды я сбегу и буду спасен. Буду свободен. Счастлив. Любим». Своеобразная мантра. Мечта.

Она привела меня к тебе.

Я не подозревал, что способен любить, — ведь всю жизнь я испытывал лишь ненависть.

Очень боюсь, что когда-нибудь возненавижу и тебя. Но я скорее приставлю нож к собственной груди и вонжу его себе в сердце, чем решусь тебя обидеть.

Я люблю тебя, Зои.

Поэтому и пишу все это.

Хочу, чтобы ты узнала меня таким, какой я есть. Ты ведь простишь меня, да? И поцелуешь все мои раны, чтобы унять боль… Ты — моя судьба. Может, ты в это пока и не веришь, а я с самого начала не сомневался. У меня было стойкое предчувствие, возникшее в тот самый миг, как только я тебя увидел.

Ты была такой застенчивой, такой недоверчивой… Мне приходилось медленно, постепенно добиваться твоей любви. Однако терпения мне не занимать.

Обещаю: когда-нибудь мы обязательно будем вместе. Надо только осуществить мой план. Воплотить прекрасную, гениальную идею.

Но предупреждаю: она потребует жертв. И крови.