Девушки по вызову

— Должен попросить прощения, — заговорил он спокойным тоном, — если слишком настойчиво подчеркивал один-единственный, гипотетический путь выхода из тупика, в который загнало себя человечество. Другие участники предлагали другие способы, так хорошо нам запомнившиеся, что я не стану утомлять вас их повторением. С некоторыми, например, с предложениями Хальдера и Бурша, я не могу согласиться, другим — например, предложениям Уиндхема и брата Тони, симпатизирую. Однако и то, и другое — способы долгосрочного воздействия, а историческое время обманчиво: оно не течет с одинаковой скоростью, а ускоряется, как река с приближением к порогам. Понадобилось две тысячи лет, чтобы осуществилась мечта Икара о воздухоплавании, а полет на Луну отделяют от братьев Райт какие-то шестьдесят пять лет! Если угроза, нависшая над нашим видом, столь серьезна, как это нам видится в моменты просветления (потом мы расслабляемся и предпочитаем об этом не думать), то мы обязаны набраться смелости, призвать на помощь воображение и постараться нащупать способ выживания планетарного масштаба.

Все решили, что это финал выступления, но Соловьев, сделав короткую паузу, сказал скороговоркой:

— В заключение позвольте еще раз напомнить вам о знаменитом письме Эйнштейна, о котором я говорил в своем вступительном слове, как о примере, способном нас вдохновить. — Наступил самый ответственный, пугающий момент. — Посему готов выслушать ваши предложения, каким может быть наше коллективное послание.

Он откинулся на спинку кресла. Он сделал все, что мог. В тишине снова стал слышен колокольный звон за окнами. Сейчас он казался ироничной строчкой восклицательных знаков. Небо над горами слепило безупречной голубизной, ледники, как обычно, не имели ни малейшего отношения к заботам рода человеческого.

Первой заговорила Харриет.

— Господин председатель, я предлагаю вообще отказаться от идеи послания.

— А я, — проскрежетал Бурш, — предлагаю назначить редакционный комитет, который подготовит подробное и беспристрастное изложение прозвучавших здесь предложений и запросит выделения существенных финансовых средств.

— Бурш прав, — сказал Блад. — Требование денег — признак респектабельности.

— Господин председатель! — взвился Хальдер. — Мое предложение — оставить неуместные шутки.

— Я поддерживаю предложение профессора Бурша, — сообщил Джон Д. Джон.

Петижак повторил свое невразумительное шоу с клейкой лентой. Теперь Нико был готов пожать ему руку. Наступила пауза. Внезапно двери распахнулись, и перед участниками конференции предстал Густав, любитель театральных эффектов: щелкнув по-военному каблуками, он подал председателю телеграмму.

— Гермес, посланец богов, — хихикнул Уиндхем.

— Оплачен ответ в тысячу слов, — торжественно провозгласил Густав и удалился.

Нико пробежал глазами текст и скорчил недоверчивую гримасу.

— Оплачен ответ в тысячу слов, — повторил он. — Гермес не ошибся. И как вовремя! Это, конечно, Бруно: он предлагает нам проект обращения. Вот что здесь говорится. — И он приступил к чтению: — “Господин президент…”

Петижак вскочил, постоял несколько минут по стойке смирно с заклеенной скотчем физиономией и снова уселся.

— “Господин президент, в этот критический момент, когда могущественные армии Вашей страны готовятся выступить на защиту свободы Вашего народа и всей планеты, мы, представители различных направлений науки и искусства, спешим заверить Вас и Ваше правительство в нашей единодушной и безоговорочной поддержке…” Текст длинный, но суть уже ясна.

— Господин председатель, — важно проговорил Бурш, предлагаю одобрить проект.

— Поддерживаю, — немедленно отозвался Джон Д. Джон.

Петижак оторвал от лица скотч и сказал:

— Merde!

У Нико усилилось ощущение нереальности происходящего. Неожиданно для себя самого он перешел на французский:

— Mais ce n'est pas serieux…

— Господин председатель, — сказала Харриет, — я категорически против такого проекта. Это политическая декларация, не соответствующая целям конференции.

Ее слова были встречены одобрительным гулом.

— Поддерживаю, — сказал Нико. — Проект Калецки снимается с обсуждения. Что у нас есть помимо него?

Все “девушки по вызову”, за исключением Бурша и Джона Д. Джона, так обрадовались, что отпала необходимость занимать политическую позицию, что не потрудились сделать из сообщения Бруно главный вывод. Атмосфера разрядилась. Уиндхем поднял пухлую руку. В сходные с этим критические моменты в истории оксфордской дипломатии его поднятая рука часто утихомиривала страсти.