Девушка в тюрбане

— Я привел тебя сюда, — вполголоса начинает Волчонок, — потому что здесь всегда шумно, никто нас не услышит. Я напал на верный след. В «Бессико» живет некий Сандри, который много лет назад обделывал темные делиф... — (прожевывает), — очень темные делишки. В общем, ему есть что скрывать.

— А ты-то откуда знаешь?

— Связи в прессе.

Они расправились еще с двумя гамбургерами, осталось два.

— Тогда сделаем вот что, — говорит Лучо. — Я знаю одну женщину, она долгие годы ежедневно прочитывала все газеты. У нее не память, а компьютер. Она помнит все, что когда-либо случалось с высокопоставленными лицами: скандалы, браки, болезни. Очень толковая дама. Кроме того, вращается в высоких сферах.

— Журналистка?

— Не совсем.

— Как это? Не понял. Ну что, будешь есть последний или я его прикончу?

— Дорогой мой Волчонок, не знаю, как бы тебе объяснить. Короче, в перерывах, предусмотренных ее профессией, она читала газеты — по две или три за ночь. К тому же в силу своих служебных обязанностей она вступала в контакты с самыми разными людьми, ну и...

— A-а, дошло, потаскуха! — рявкает Волчонок.

Молокососы и молокососки как по команде поворачиваются в их сторону.

— Говори тише!

— Ладно, пошли к твоей даме.

— Ты еще мал для таких визитов.

— Да ладно! Я уже все знаю.

— Ой, не смеши!

— Ну так устрой мне экзамен!

— Что такое презерватив?

— Доподлинно не знаю, но однажды я налил в него воды и сбросил тебе на голову с третьего этажа.

— Так это был ты!

— Брат велел.

— Первый пакостник из моих учеников.

— Ну давай, учитель, спрашивай дальше!

— Сколько у тебя было девок?

— Сорок.

Такая беспардонная ложь нуждается в дополнительном расследовании еще за двумя гамбургерами и бутылкой ячменного пива. Ведь впереди у нашего бесстрашного учителя и его юного оруженосца исключительная, неповторимая ночь.

Всего в километре к востоку от наших героев Лючия прощается с Розой: той пора на работу, она официантка в «Пуластере», шикарном ресторане, где подают свежую зубатку и живых (а если и умерших, то своей смертью) омаров.

Лючия останавливается возле бара, где несколько дней назад была с Леоне. Котище-официант в очках кивает ей.

— Одна сегодня? А дружка блондинка увела?

Лючия улыбается и молчит. Она шагает и мысленно разговаривает с Леоне — объясняет ему, что только сейчас поняла, как нелегко дается и дорого стоит его веселость, которой она всегда завидовала. Леоне отвечает, как в тот вечер:

— А я хотел бы походить на тебя с твоим скромным мужеством, я-то вечно готов на коне саблей махать. Может, когда-нибудь я у тебя и научусь...

— Как думаешь, есть на свете счастливые люди? — спрашивает Лючия.

— Мы с тобой.

— И сейчас тоже?

Леоне не отвечает, а навстречу Лючии движется толпа.

— А несчастные есть?

— Еще сколько! Но будем надеяться, счастливые им помогут.

Голоса Леоне не слышно, его перекрывает резкий автомобильный гудок. Пробегает человек. Прохожие даже не оборачиваются на него. Внезапно Лючия чувствует, что у нее перехватило дыхание. Кружится голова. Она садится на тротуар, у нее соскочила туфля. Мимо, переругиваясь вполголоса, проходит парочка. Над ней склоняются двое молодых военных. Один спрашивает, не надо ли ей чем помочь, другой, подхватив под руку, тащит его прочь. Мелькают ноги и ботинки, Лючия на них и не смотрит. Теперь перед глазами маячат брюки табачного цвета, чья-то рука опускается ей на голову и гладит по волосам. Лючия с трудом поднимает взгляд и в свете витрины видит Ли. Он очень похудел, обрит наголо, а в остальном все тот же, совсем даже не...

— Тебе тоже трудно подняться? — спрашивает он.

— Ты здесь... С ума сошел! — выпаливает Лючия, и ей становится смешно.

Ничего лучше не нашла сказать беглецу из психиатрической больницы. Ли тоже смеется, лицо все то же, только воспаленное, как будто у него температура, однако он на редкость спокоен, таким спокойным она его, пожалуй, не видела.

— Его разыскивают, а он гуляет себе по центру! Тебе надо немедленно скрыться!

— Не хочу я скрываться, времени в обрез, а сделать надо много. Иди сюда, у меня машина.

Поддерживая под руку, он ведет Лючию к красной машине. Запускает мотор, соединив вручную провода зажигания. Включает радио.

— Вот тебе и музыка, пожалуйста.

In every dream home an heartache[3].

Ли ведет медленно, осторожно, то и дело прикрывая глаза: свет утомляет его. Лючия замечает, что свитер и ботинки ему велики, — где он только их раздобыл? Его речь — хорошо ей знакомый словесный фейерверк: