Девушка в башне

Она удивила его. Он смотрел в ее глаза, старый как зима, юный, как только выпавший снег, и вдруг он склонил голову и поцеловал ее в ответ. Цвет вернулся его лицу, в его глаза, пока они не стали синими, как полуденное небо.

— Я не могу жить, — прошептал он ей на ухо. — Нельзя жить и быть бессмертным. Но когда дует ветер, и над миром нависает буря, когда умирают люди, я буду там. Этого хватит.

— Этого мало, — сказала она.

Он молчал. Он не был человеком, лишь созданием холодного дождя, черных деревьев и голубого инея. Он становился все светлее в ее руках. Но он склонил голову, поцеловал ее еще раз, и сладость поцелуя разожгла искру того, что давно было тусклым. Но он все равно угас.

Она пыталась вызвать его. Но день начинался, и пальцы света пробрались из — за туч, чтобы озарить сажу и вонь почти сгоревшего города.

Вася стояла одна.

27

День прощения

Саша потрясенно ощущал, как поднимается ветер, видел, как отступает огонь. Из ниоткуда прилетел снег и посыпался. Голоса вокруг кричали благодарности.

Марья сидела на спине Соловья, сжимая в кулачках гриву. Соловей фыркнул и тряхнул головой.

Марья оглянулась на дядю. Небо было глубоким и живым золотом, свет огня был погашен снегом.

— Вася сделала бурю? — тихо спросила Марья у Саши.

Саша открыл рот, понял, что не знает ответа, и притих.

— Идем, Маша, — сказал он. — Я отвезу тебя домой.

Они поехали к дворцу Ольги по пустым улицам, грязь от побега людей быстро укрывал новый снег. Марья высунула язык, ловя кружащие снежинки, и смеялась. Они едва видели свои руки перед лицами. Саша выбирал улицы по памяти, обрадовался, когда повернул к вратам Ольги, к жалкому укрытию наполовину опустевшего двора. Врата покосились, многие слуги убежали.

Двор опустел, но Саша услышал тихий звук из часовни. Наверное, благодарили за избавление. Саша хотел спешиться, но Соловей поднял голову и ударил копытом по грязи.

Врата были приоткрыты, стражи убежали от огня. Худая фигура, одиноко, покачиваясь, прошла через них.

Соловей издал низкое ржание и бросился к ней.

— Тетя Вася! — закричала Марья. — Тетя Вася!

Большой конь через миг уже нюхал волосы Вася, пахнущие огнем. Марья слезла с плеча Соловья и прошла, хлюпая, в объятия тети.

Вася поймала Марью, хотя ее лицо побелело, когда она сделала это, и опустила девочку на землю.

— Ты в порядке, — шептала ей Вася, крепко ее сжимая. Маша рыдала. — Ты в порядке.

Саша слез со спины коня и осмотрел сестру. Конец косы Васи обгорел, ее лицо было обожженным, ресницы пропали. Ее глаза были налиты кровью, она была напряжена.

— Что случилось, Вася?

— Зима закончилась, — сказала она. — И все мы живы.

Она улыбнулась брату и теперь заплакала.

* * *

Васе не пошла во дворец, не хотела оставлять Соловья.

— Ольга меня прогнала, имея полное право, — сказала она. — Она не захочет меня больше видеть.

И Саша с неохотой оставил сестру во дворе и пошел с Марьей искать ее мать. Ольга не убежала. Она не была в постели. Она была в часовне, молилась с Варварой и оставшимися женщинами. Они дрожали на коленях перед иконостасом.

Стоило Марье переступить порог, Ольга подняла голову. Она была бледной, как смерть. Варвара помогла ей встать, шатаясь.

— Маша! — прошептала Ольга.

— Матушка! — завопила Марья и побежала по часовне. Ольга поймала дочь и обняла, хотя ее губы побелели от боли, и Варвара держала ее, чтобы она не упала на пол.

— Тебе нужно в постель, Оля, — сказал Саша. Варвара, хоть и молчала, выглядела согласной с ним.

— Я пришла молиться, — ответила серая от усталости Ольга. — Я ничего не могла… Что случилось? — она лихорадочно провела рукой по волосам дочери, прижала ее к себе. — Половина слуг убежала, другая половина искала ее. Я была уверена, что она мертва. Они забрали Даниила, но я не могла… — Ольга не плакала, держалась, но была близко. Она гладила голову дочери снова и снова. — Мы вышли из бани, — закончила она, бледная, хватая ртом воздух, — а Марьи не было. Няня убежала, как и почти вся стража. Город пылал.

— Вася нашла ее, — сказал Саша. — Вася спасла ее. Девочка не виновата, ее украли из постели. Бог спас город, ветер повернулся, и пошел снег.

— Где Вася? — прошептала Ольга.

— Снаружи, — устало сказал Саша, — с конем. Она не войдет. Она считает, что ей не рады.

— Веди меня к ней, — сказала Ольга.

— Оля, ты не можешь. Иди в постель, я приведу…

— Веди меня к ней, я сказала!

* * *

Вася стояла во дворе, утомленно прислонившись к Соловью. Она не знала, что делать, куда идти. Она словно думала в глубокой воде. Ее платье было изорванным, обгоревшим, окровавленным. Ее волосы выбились из косы и упали на лицо, шею и тело, опаленные на концах.

Соловей поднял уши, и Вася подняла голову и увидела брата, сестру и племянницу, идущих к ней.

Она застыла.

Ольга тяжко прислонялась к Саше, удерживая другой рукой Марью. Варвара шла за ними, хмурясь. Над Москвой рассветало. Тучи зимы рассеялись, легкий свежий ветерок прогонял остатки дыма. Ольга выглядела моложе в утреннем свете. Она подставила лицо ветру, на ее щеках появился намек на румянец.

— Пахнет весной, — пробормотала она.