Девушка со шрамом

Пока вполне хватает на жизнь. В стрип-индустрию меня привели не мысли о деньгах. Музыкальная шкатулка открывается. Фигурка механической балерины, одетой в андрогинный костюм, двигается под романтичные звуки «Duran Duran». Розовые блестки падают с неоновых облаков на платиновый ирокез. Гармония красоты и свободы продолжает звучать гимном для всех сердец, которые однажды решили достучаться до небес. А балерина будет двигаться, пока в волшебной шкатулке не испортятся батарейки, работающие от света Луны…

Шоу продолжается… Шоу будет продолжаться… Ради этого я здесь…

Мои гости – очень милые люди. Каждый из них по-своему интересен. Ну вот, к примеру, гость по прозвищу «Юбка». Добрый одинокий мужчина с аристократическими манерами и грустными глазами. Он любит попить кофе в нашем клубе. Все, что ему надо, – это простое человеческое общение и искренность. Никакие, к чертовой матери, приваты его не интересуют. В ответ на интересную беседу и интерес к себе он засовывает в трусики девушек множество крупных купюр, вешая их за резинками стрингов так, что это напоминает пышную юбку. Юбка обожает поболтать со мной о книгах, кино, музыке и ценит индивидуальность.

Но сегодня, размешивая сахар в чашке Юбки, я заметила, что его взгляд особенно грустный.

– Вы так серьезны, потому что сегодня пятница, тринадцатое? – пытаюсь я вывести Юбку из задумчивого созерцания, намекая на мистическую дату.

– Да нет, просто задумался о своем… – тихо говорит Юбка.

– Ну что я могу сделать, чтобы развеселить вас? – допытываюсь я, искренне желая, чтобы Юбка улыбнулся.

– Ну а чего бы тебе самой хотелось?

– А хотите, я сделаю так, что во всем клубе отрубится электричество? – шучу я в духе, присущем чертовскому дню недели.

– Да не может быть, я не поверю в это…

И тут, как по заказу, во всем клубе гаснет свет. Даже диджей матюгнулся за вертушкой, у него обломался такой расколбасный микс. Челюсть Юбки плавно опустилась. Кажется, он потерял дар речи и теперь сидел, уставившись на меня, как на аномалию. Стриптизерши настолько опешили, что молча отсели от меня на почтительное расстояние. Только дрожащее пламя маленькой свечки на нашем столе по-прежнему освещает эту немую сцену теплым огнем. Я и сама немного в ужасе от непредвиденного форс-мажора, который выглядит как дело моих рук.

– Аааааа… Эээээ… А можно все это как-то исправить? – ерзает на диване Юбка.

– Хм, пожалуй, пора вернуть праздник обратно… – неуверенно говорю я, озираясь на темный зал клуба.

Стоило только договорить фразу, как снова включилось электричество, заиграла музыка и замерцала подсветка по краю сцены. Я была просто в шоке от этого странного явления. В этот вечер Юбка оставил мне, пожалуй, слишком много чаевых и спросил:

– А счастье ты так наколдовать можешь?

– Для вас мне будет это сделать особенно приятно, – отшутилась я.

Но с тех пор стриптизерши зауважали меня еще сильнее и стали откровенно бояться. С испуганным шепотом: «Сатана в гримерке!» – они торопливо покидают раздевалку, когда я захожу.

Через неделю Юбка пришел снова. Он поблагодарил меня за то, что у него решилась какая-то глобальная проблема. Конечно, я нахожу в этом мистицизме только долю правды, но сразу же вспоминаю, что я неспроста родилась тринадцатого апреля…

Что-то давно не заглядывал в клуб мой еще один обожаемый гость, тридцатилетний немец. Посмотрев мое шоу, он выпивает со мной на брудершафт пару стопок «Б-52» и заказывает несколько приватов подряд. Попросив поставить диджея его любимую музыку, он очень темпераментно реагирует на то, как я исполняю откровенные танцы под песни группы Rammstein.

– Шайзе! О, майне, либен готт! Дас ист фантастиш! – восклицает возбужденный бюргер, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. Я срываю с него галстук и играю, как плеткой, этим мужским фетишем. Немец продолжает выразительно материться, блаженно закатывая глаза от вида моей обнаженной фигуры, на которой остаются только черные лаковые ботфорты на огромных острых каблуках. Эротичный тембр голоса немца и сама ситуация изрядно веселят меня: я чувствую себя героиней отборной немецкой порнухи и громко смеюсь над своими же ассоциациями. Немец тоже начинает ржать во всю свою немаленькую пасть, понимая, что наши мысли сходятся. Порой я даже забываю, что нахожусь на работе – когда приходит веселый ариец, его появление обещает веселье. Он никогда не обижает меня. Мы от души дурачимся. Отблагодарив за танцы хорошими чаевыми, он начинает восхищаться моей татуировкой на пояснице. Она гласит: «Die Liebe ist Mein F"uhrer». Огромная наколка, сделанная в честь девушки, которую я буду любить всегда, производит огромное впечатление на него. Немец постоянно допытывается, какова история ее создания. Но эта, слишком личная, информация была и всегда будет моей тайной.

Вряд ли я могла себе раньше представить, что известный московский депутат будет обращаться ко мне на «Вы», подчеркивая свое уважительное отношение. У меня и в мыслях не было, что важный политик сможет относиться к фрику как к равному собеседнику. Приятно, что мир, все же, не такой черствый…