Девушка сбитого летчика

– С вашего позволения я откланяюсь. Буду думать. Я вам позвоню, если можно. С Новым годом, Анна! Надеюсь, вы встречаете его с друзьями?

– Да, с друзьями…

Мне хотелось плакать. Мне хотелось, чтобы он остался. Мне было страшно. Я приготовила бы ужин, мы поговорили бы о… Не знаю! О смысле жизни, о философии… я бы спросила, как случилось, что он стал философом – Савелий говорил, что он когда-то работал следователем. Но я не знала, как его удержать. Если бы на моем месте была Баська со своей коммуникабельностью и щебетом, он остался бы. Но мне не дано ни удерживать их, ни щебетать. Баська говорит, что я воспринимаю жизнь слишком серьезно, нужно быть проще, они любят заводных. Иногда мне хочется напомнить ей, что все ее скоротечные романы заканчиваются одинаково, и в итоге нас двое – неприкаянных и одиноких. Наше одиночество – что это? Судьба или временная неприятность? Поди знай! И в конце концов… в конце концов… все впереди, как любит говорить Лелечка…

Он задержался на пороге, уже в плаще, в одной руке – шикарная шляпа, в другой – шарф, внимательно глядя на меня. Наверное, он что-то про меня понял. Положил руку с шарфом мне на плечо, обаятельно улыбнулся и сказал:

– Я когда-то работал оперативником, Аня. («Аня!» – отметила я.) А потом меня потянуло на философию, и я до сих пор не знаю, как расценить собственный поступок. Я бы с удовольствием остался, я уверен, нам есть о чем поговорить, но сегодня меня ждут в другом месте. Однако мы еще увидимся. До свидания, Анечка. Еще раз с Новым годом! Не грустите, все будет хорошо.

Пожалел? Амалия когда-то говорила, что я как мартышка – все эмоции на физиономии… Неужели так заметно? Он сказал, его ждут… Женщина? Могу себе представить его женщину! Невольный вздох вырвался из моей груди.

– И позвольте дать вам совет – смените замок, – сказал он уже на лестничной площадке. – Знаете, в народе говорят: береженого Бог бережет. А еще лучше – переселитесь на время к подружке.

И побежал вниз, не дожидаясь лифта, полы длинного белого плаща развевались. А я осталась и наконец дала себе волю – расплакалась…

Глава 12 Новогодняя ночь

Время скользит маятником, часы тикают, отсчитывая минуты – день-ночь, день-ночь. Высшая справедливость, Высший суд. Первые морщинки, первая седина. Новый год, еще один, и опять, и снова. Тик-так, тик-так…

Утром позвонила Баська и закричала:

– Ты помнишь, что Новый год? Имей в виду: не придешь – убью! Будут ребята со студии, Ольгица напросилась. Кстати, я звонила близнецам, поздравила. Понятно?

Для тех, кто не понял: фраза про близнецов значит: «Не вздумай лепить отмазки, что идешь к Аичке и Лелечке! Они про тебя ни сном ни духом!»

– Аичка выразила надежду, что в новом году найдется наконец тот самый, единственный, и напомнила, что мы с тобой далеко не девочки. Твою Аичку хлебом не корми, дай сказать гадость. Лелечка тоже лепетала что-то про большую любовь, которая ждет за поворотом, а старый год унесет все плохое. Ты знаешь, твоя Лелечка такая лапочка, у меня от нее прямо светлеет в организме.

– У меня тоже. А почему вдруг Ольгица?

– Воланд в командировке, как всегда. Как я поняла, Ольгица тоже собиралась, Новый год ведь, но он ее не взял, сказал, это работа, а не развлекаловка. Помяни мое слово – что-то тут не так! По-моему, у него женщина, а эта дура всему верит. Ну, да ладно. Эх, проводим старый, попрощаемся, простим своим врагам…

– …сделаем медитацию, – добавила я.

– Ага, можно и медитацию. На успех и любовь. И с утречка, с чистой совестью в новую жизнь. Между прочим, синоптики клялись, что пойдет снег! А то этот морок уже достал. Ты все поняла?

– Поняла, поняла… А на елку потом пойдем?

Меня вдруг охватило предчувствие радости и перемен, почти забытое, детское… когда ждешь подарков, радостная мама достает из серванта «гостевые» тарелки, играет музыка и пахнет мандаринами, а в почте полно прекрасных открыток.

– Не вопрос! – кричит Баська. – Всем выводком поскачем! Ой! – вдруг взвизгивает она. – Снег! Снег идет!

Я бегу к окну. В сумеречном воздухе слетает с небес невесомый тополиный пух. Снежинки, шурша, стукаются в стекло, я открываю окно, меня обдает острым ледяным духом, лицу делается щекотно…

– Анюта, ты жива? – слышу я голос Баськи. – Ты все поняла? Давай, жду!

И короткие сигналы отбоя. А я стою у открытого окна… снежинки пляшут, взлетают, мельтешат… смеются!