Девушка с синей луны

И дело об убийстве Леонида-Барда вроде закончено. Он, Монах, как мавр, отстрелялся, сделал все, что мог. Накопал, нарыл, повытаскивал скелеты из шкафов, пролил свет на «висяки» и «глухари», нашел свидетелей… Короче, наделал шороху. И передал эстафету майору, теперь пусть майор подсуетится и сорвет финишную ленточку. Между прочим, мог бы позвонить, спросить, как ты, Монах, не надо ли чего. Спасибо сказать наконец. Как же, как же! Как сливать инфу с дальним прицелом, так в первых рядах: ну-ка, Монах, пошевели извилинами, ты же у нас экстрасенс и ясновидящий, ну-ка, копни глубже, вытряхни мусор из неметеных углов, включи прожектор, стань на голову и смени ракурс обзора. Вроде с юмором, с приколами насчет ноги, а на самом деле с целью! Прекрасно зная потенциал и понимая, что в случае чего он, Монах, запросто их переплюнет и заткнет за пояс. Потому что аналитик и мыслитель с воображением. А как спасибо сказать – извини, подвинься.

Монах еще некоторое время раздумывал о неблагодарности майора, потом переключился на ренегата Добродеева. Лешка, похоже, навсегда потерян. Вот так, веришь человеку, как самому себе, делишь с ним последнюю корку хлеба и планы на будущее, готов бежать спасать, подставить плечо и отдать любимую рубаху, а он в критический момент делает выбор не в твою пользу. Другими словами, ставит не на ту лошадь. Кидает подлянку, как говорит Жорик. Как прикажете после этого верить людям?

Настроение Монаха достигло точки замерзания. Можно было бы сбегать к Митричу, похвастаться, что освободился, но… как-то не хотелось одному, не хватало чего-то. Можно было бы позвать с собой Жорика… Не то. «Тутси» – явочная точка для членов Детективного клуба толстых и красивых любителей пива, а Жорик из себя тощий и детективных наклонностей никаких. Лео, правда, тоже не блещет, но зато идей полно, так и бурлит, кроме того, в курсе городских сплетен и криминальных хроник. И авантюрист, всегда готов поддержать любую Монахову нехилую мыслишку, хоть и не сразу. Покричит: ни за что, ты, Христофорыч, с ума сошел, а потом, глядишь, и согласится. Христофорыч… Его, Монаха, никто не называет Христофорычем, один Лешка. Эх, Лешка!

От огорчения он задремал на своем необъятном диване; выхватил его из дремы хор из «Аиды», знакомый до боли позывной. Добродеев! Рука повисла над телефоном… взять? Или… что?

– Да, – произнес он сухо. – Я тебя слушаю.

– Христофорыч, это я…

– Я тебя слушаю, – повторил Монах.

Шорох эфира, молчание, потом голос Добродеева:

– Ладно, согласен, я подонок и скотина! Ты вправе думать обо мне что угодно. Но я верил ему! Твои методы казались мне… я думал, ты перегнул палку… в смысле, из-за ноги, короче, стресс, бытовая ломка… Ты пошел к нему и ничего мне не сказал! Без меня! По-твоему, это говорит о доверии? Мне в голову не приходило, что он… одним словом, теперь чувствую себя глупо, согласен. Когда я узнал, что он в тебя стрелял, я… не поверишь, слонялся под больницей, боялся зайти, видел, как Жорик увез тебя домой. Прости, Христофорыч. Пойми и прости.

Монах молчал.

– Я виделся с майором, он мне все рассказал. Венката задержан… Можно, я приду? Я здесь, около дома. Откроешь?

Монах хотел поломаться, но решил, что это будет мелко, и вместо этого сказал:

– Приходи.

– Бегу! – обрадовался Добродеев.

…Они сидели за столом в кухне, как в добрые старые времена. Монах был по-судейски суров и немногословен, Добродеев, напротив, говорлив и суетлив; он принес фирмовые Митрича и пиво и теперь доставал из буфета тарелки и стаканы.

– От Митрича привет! Приглашал, говорит, отметить надо твою ногу и арест убийцы. Ты как, Христофорыч? Я чуть с копыт не слетел, думал, чес, а он на самом деле убийца! Он же мог тебя завалить! Я вообще не понимаю, зачем ты туда полез? – Добродеев почти пришел в себя и хотел знать подробности.

– Откуда ты узнал, что он стрелял в меня? – перебил его Монах.

– Да он сам позвонил и сказал! Требовал, чтобы я дал материал про покушение на его жизнь, представляешь? Я ушам не поверил! Думал, шутка такая идиотская, даже рассмеялся, а он говорит, правда, что его чуть не убили. В смысле, ты чуть не убил и твой дружбан охранник. Я побежал к нему и… узнал. У него сломана рука, он сказал, что ты был в сговоре с охранником центра, которого он пригрел на своей груди, что вы хотели ограбить его и убить. Он случайно вошел в кабинет и застал тебя, стал стрелять, а охранник набросился и сломал ему руку. Я не понимаю…

– Что он делал там ночью? – перебил Монах.

– Это его кабинет, Христофорыч, он мог делать там что угодно. А вот что ты там делал, вопрос.

– Вопрос… Твой дружок-проходимец собирался меня убить, так как понял, что я знаю про убийства. А я влез как глупая мышь в мышеловку. Интересно, как он узнал, что я там? Случайность? Вернулся за документами и застал? А пистолет всегда таскает с собой? Лицензия, кстати, есть?

– Твое счастье, что он плохо стреляет. Охранник показал, что он сидел в соседнем кабинете, причем свет был выключен. Он не ушел, а сидел и ждал тебя. С пистолетом. Радовался небось.

– Он что, ясновидящий?