Девушка с пробегом

Давид возвращается на кухню, уже в рубашке.

— Что ты сделал? — с интересом спрашиваю я, когда после цикла мойки меня все-таки ждет “облом” и шапки пены у стока я не наблюдаю.

— Прочистил, — Давид пожимает плечами и расслабленно улыбается. — Ваш мастер, часом, не от магазина приезжал? Работать ему явно не хотелось.

За такой подвиг я даже наливаю ему лишнюю чашку кофе и даже яда в неё не добавляю, а надо бы.

Эх. Еще обиднее стало.

— Ну надо же, — мама смотрит на меня, округляя глаза. Мол, красивый, рукастый, чего тебе надо еще, Надя. Ах, мама, если бы все было так просто. И не сыпь мне соль на рану!

— Как много ты, малыш, умеешь делать руками, — не без одобрения замечаю я. Он ухмыляется, мол, это еще что, ты еще много не видела. Увы, и не увижу.

— А тебе не пора собираться? Мы ведь с тобой обедаем сегодня, — нахально напоминает Давид, — а время как раз для этого.

— Неа, не обедаем, — с легким сожалением откликаюсь я.

— Мы договаривались.

Легкая мрачность моему богу все-таки идет, ему вообще все идет, кроме жены.

— Обед — это ведь однозначно свидание, так?

— Какая умная богиня, — нахаленок прицокивает языком, застегивая верхнюю пуговицу на рубашке.

— Я не хожу на свидания с женатыми мужчинами, — категорично качаю головой я, внутренне вздыхая по самому факту женатости этого возмутительно красивого типа.

Мама за моей спиной округляет глаза, мол, как же так? Я чудом не развожу руками. Ну, я ж не виновата, я же с ним вообще второго раза встречаться не собиралась.

Если сказать точнее, я в принципе не практикую свидания. Раз в год хожу на встречи, спасибо Тиндеру, что облегчил коннект, вспоминаю, насколько же гадость эти официальные отношения, и снова перестаю ходить на эти самые “свидания”.

Но сейчас речь не об этом и вопрос — не в этом.

А Давид смотрит на меня с интересом, склонив голову набок.

— А что ты обычно с женатыми мужчинами делаешь? Спишь? — не без толики ехидства уточняет он. Типа, ну поздно ты спохватилась, Наденька.

Поздно, не поздно, рефлексировать попусту не буду, не люблю, а вот снова в одной постели мы с тобой точно не окажемся, мой дорогой и прекрасный.



— И не сплю, — я пожимаю плечами. — Личный кодекс чести. Даже ради твоих дивных скул, малыш, я через себя переступать не буду.

— Какая жалость, — Давид трагично вздыхает, а потом смотрит на меня все с той же хитринкой, — какая жалость, что эта твоя отмазка не сработает.

Я поднимаю брови.

— То есть? Будешь мне врать, что разведешься и вот это все? О, а может, ты и не Огудалов, и не женат вовсе?

— Ну, почему, Огудалов я, Огудалов, — насмешливо откликается это бесстыжее создания, а затем все-таки идет в прихожую, вынимает из внутреннего кармана пальто коричневую книжечку. Кладет паспорт прямо передо мной, уже открытый на нужной странице семейного положения.

И такая знакомая мне печать регистрации расторжения брака.

Ой… Да я тут не одна "с пробегом"? Хотя, разведенный мужик — это лишняя галочка к сексуальности, почему-то. А разведенная женщина — почему-то вдруг становится второго сорта.

— Ведь я же тебе предлагал посмотреть мой паспорт, да, богиня моя? — коварно ухмыляется мой Аполлон. — А теперь, когда у тебя закончились возражения, сходи переоденься, будь так любезна. Ты должна мне обед.

Кажется, меня подловили…

8. Партия продолжается

В дивные глаза Давида я гляжу, испытывая острое желание взять и отравить это наглое совершенство. Ну, просто… Ну, не должен был он, такой красивый и такой восхитительный, ходить по земле ничейным. Я, понятное дело, “оформлять” его себе не собиралась, а кому-то другому отдавать такое чудо было немыслимо жалко.

Итак, мы закончили на том, что меня загнали в угол. Виртуозно обыграли моей же болтовней, и теперь — либо терять лицо и отмазываться, либо титаническим усилием воли тащиться на это свидание.

— Как же ты так сохранился, дорогой, что за полгода тебя не окрутил никто?

— Мне просто не встречалось богинь, — Давид улыбается мне улыбкой белоснежной и прекрасной, как у звезды, рекламирующей зубную пасту. — Так что, мы идем обедать?

Мама смотрит на это и безмолвно ржет, явно тоже получая удовольствие от того, как этот нахал меня уделывает. Эй, вот и где её женская солидарность, а? Почему все кровожадные тещи, которые порвут в лоскуточки за свою кровиночку, только в анекдотах?

— Идем-идем, — ворчливо откликаюсь я.

Не скажу, что мне прям очень долго придется себя уговаривать на это согласие. Но нужно все-таки вывести в итоге к тому, что это все последний раз, и ничего ему со мной не светит. Посудомойку починил — спасибо. Потрахались отлично — спасибо еще раз. Ну и все на этом. Иной валюты для благодарности у меня нету.

Паспорт Давида я листаю задумчиво. Ну, раз сам в руки впихнул, так грех ведь не запустить свой любопытный нос, так ведь?

Пять лет разницы. Забавно. Я думала меньше, и даже слегка надеялась, что ошиблась. Все-таки я больше тяготею к сверстникам. Но… В этот раз меня что-то понесло на молодую горячую кровь. Еще даже тридцати нет мальчику. Ну, спасибо, что совершеннолетний, мдя.