Девушка с приданым.

– Зачем толочь воду в ступе, Джон? Я уже все тебе объяснила. – Стелла нетерпеливо передернула плечами. – Я говорила, и не раз, что не собираюсь разводиться… В любом случае, даже если я когда-нибудь разведусь, то не выйду за тебя замуж.

– Ты дьяволица, Стелла, бездушная дьяволица!

– Тогда зачем ты вмешиваешься в мои дела?

– Я не знаю, – с отчаянием в голосе ответил Суинберн.

– Джон! Не веди себя, как ребенок. Я уже говорила тебе, что собираюсь, а что не собираюсь делать. Мы можем встречаться изредка. У мужа – его жизнь, у меня – моя собственная…

– Я так не могу, – вырвалось у Суинберна.

Отвернувшись, он ударил сжатой в кулак рукой себя по ладони.

– Я прекрасно осознаю, какая я свинья, но никто не совершенен. Я не испытываю дружеских чувств к Родни. Как по мне, так он редкостный резонер. Но, как бы там ни было, я не могу работать бок о бок с ним и в то же время встречаться с его женой. Так не годится. Я так не могу. После года плена он будет не в том физическом и моральном состоянии, чтобы играть с ним в грязные игры. Я уже говорил тебе, что не хочу обманывать его и делать гадости исподтишка. Я пойду к нему и выложу карты на стол. Я попрошу твоего мужа, чтобы он дал тебе развод. По-другому я не могу.

– Ты ничего не сделаешь! – выкрикнула Стелла. – Если ты только попробуешь, то я, клянусь, даже не посмотрю больше в твою сторону.

– А что будет с ним? – глядя любовнице в глаза, задал вопрос Суинберн. – Что будет с той девчонкой? Ханниген, кажется. Ты подумала о ней? Твой муж, думаю, тоже хочет развода.

– Он его не получит. И, пожалуйста, не повышай голос, – добавила Стелла холодно.

– Как ты сможешь помешать ему уйти и жить с ней, если он захочет? Скажи мне.

– Мой муж не будет с ней жить. Я об этом позабочусь, – твердо заявила Стелла.

Ее губы сжались в тонкую линию.

– Что ты собираешься делать? Что ты задумала? – спросил Суинберн.

– Неважно. Родни не будет с ней жить! Он поселится здесь, и все вернется на круги своя. Мы станем жить, как и прежде… до его отъезда во Францию.

– Ты хладнокровная дьяволица!

– Разве?

Стелла насмешливо приподняла брови.

– Ты сводишь меня с ума! – Он схватил ее за руку.

– Пожалуйста, Джон… Не здесь и не сейчас.

– Черт побери!

Вскочив, Суинберн выбежал из комнаты.

Стелла прислушалась к звуку его шагов в вестибюле. Парадная дверь с грохотом захлопнулась. Подойдя к окну, Стелла проводила удаляющуюся фигуру. Суинберн размашистым шагом шел по саду. Стелла от досады кусала себе губы.

Надо что-то предпринять, причем срочно. Марионетки рвут нити. Контроль над ситуацией становился проблематичным. Теперь Стелла удивлялась тому, что так далеко зашла в своих отношениях с этим человеком. С чего вообще все началось? Она не предполагала, что дело обернется таким образом. Вначале она намеревалась использовать Джона в качестве противовеса Герберту, который стал требовать слишком многого. Стелла хотела отомстить, но допустила серьезную ошибку. В отличие от паиньки Герберта, Джон обладал неукротимым нравом. Дергать его за ниточки оказалось почти невозможно. Проведенные вместе уик-энды были мучительными и оставили после себя пустоту и упадок физических сил. Оказалось, что Родни даже в порывах безумной страсти был на удивление мягок по сравнению с ее любовником. А теперь вот Джон предлагает развестись и выйти замуж за него, ничем себя не зарекомендовавшего врача без пенни за душой. Смешно!

Стелле пришлось признаться самой себе, что она вела себя глупо, очень глупо. В любом случае развода допустить нельзя. С девчонкой надо было разобраться еще тогда, когда старая карга принесла ей те письма. Она медлила в течение нескольких месяцев.

При воспоминании о письмах лицо миссис Принс ужесточилось. Ревность, подобно разъедающей металл кислоте, терзала ее душу. Подумать только! Родни писал такие возвышенные письма этой горничной! Приходилось признать, что она перегнула палку с мужем. Винить приходилось саму себя.

Стелла обдумывала, как вернуть расположение мужа. Родни сейчас будет слаб и, без сомнения, благосклонно отнесется к проявлению нежности с ее стороны. Она посвятит себя мужу. Не ее будет вина, если ей не удастся установить с ним хотя бы ровные, доброжелательные отношения. При этом Стелла не переставала ненавидеть Родни всеми фибрами своей души за нанесенное ей оскорбление в тот памятный сочельник. Для нее не было ничего приятнее, чем унижать и мучить этого человека. Ничего. У нее еще будет время отыграться, но сейчас придется отступить. Если она не хочет оказаться в эпицентре грандиозного скандала и захлебнуться в море социальных условностей, Родни – ее единственный шанс. Но сначала надо разобраться с этой Ханниген. Она должна уехать куда подальше, туда, где Родни не сможет ее отыскать.

Подойдя к письменному столу, Стелла открыла ключиком выдвижной ящичек и вытащила оттуда связку писем. Она держала их так осторожно, словно они жгли ей руки.