Девушка с белым лицом

Рита закрылась в одной комнате, я прилег в другой. Похмельное недомогание заявляло о себе, хотелось спать, но за гостьей нужен был глаз да глаз, к этому призывал голос разума.

Но в то же время: Рита провела у меня почти всю ночь и утро, если бы она хотела, то давно бы обнесла квартиру. А ценных вещей на виду немало, один только игровой блок чего стоит - тридцать два «гига» оперативной памяти, первая космическая скорость.

Мне очень хотелось спать, а так бы сидел я сейчас за компьютером, покорял Землю - континент за континентом… Или я уже в игре? Просто нахожусь в процессе перезагрузки. Скоро проснусь, а Риты нет и никогда не было. Хорошо бы так…

Я проснулся в звенящей тишине, никогда еще в моей квартире не было так тихо. За стенами не стучали, машины за окнами не шумели, из детской комнаты ни звука, только слышно, как тикают часики на трюмо.

На часах половина седьмого вечера, я проспал почти полдня, и некому было меня разбудить. Рита - всего лишь безответственная и даже коварная игра моего воображения. И ее фраза о платонической любви родилась в моем сознании неспроста. Таилась в душе потребность любить чисто, нежно и жертвенно. Вот я и влюбился - в свою фантазию, а она возьми да исчезни. И в этом не было ничего хорошего. Привиделась мне Рита или нет, но я уже не хотел оставаться без нее.

Я вскочил с кровати, открыл дверь и облегченно вздохнул. Рита сидела на диване и увлеченно читала книгу. Она, казалось, жила в том мире, в который себя погрузила, даже глаза мерцали в отсветах межстрочных страстей. А библиотека у меня небедная, все книги в чинных благородных переплетах, писатель к писателю, эпоха к эпохе.

Рита услышала, как открылась дверь, но на меня переключилась не сразу. Посмотрела отстраненно, тускло. Книгу она закрыла, но ее мысли остались где-то там, под переплетом, на «муромских дорожках» под сенью «лукоморских дубов».

- Что читаешь?

- Да так.

Я подошел к ней, глянул на книгу с золотым тиснением на обложке.

- Жюль Верн?

- «Таинственный остров». Я как раз начинала читать, когда… - Рита осеклась.

- Что когда?

- Ничего.

- Все у тебя «ничего». А «Таинственный остров» - это инструкция по изготовлению динамита.

Я точно не помнил, насколько подробно Жюль Верн описал нитроглицерин и процесс его изготовления, но интересного почерпнул немало.

- Мне динамит не нужен, - оживилась девушка.

- В интернете можно узнать, - кивнул я.

И задумался. Стол с компьютером находился в моей спальне, но в гостиной лежал айпад, пароль для запуска не требовался, но Рита даже не прикоснулась к планшету. Не посмела включить, не спросив разрешения? Но книгу-то с полки взяла без спросу, даже «спасибо» не сказала.

- Зачем?

- Вдруг ты террористка?

- Я не террористка и не наркоманка.

- А прячешься от кого?

- От дедушки.

- Стесняюсь спросить, почему?

- Потому что достал!… То нельзя, это нельзя…

- А родители?

- Родители… - Рита внутренне напряглась, сжалась, как пружина, голос ее завибрировал, задрожал, как задетая пальцем до предела натянутая струна. - Нет у меня родителей… Мама когда-то была…

Я всего лишь открыл рот, чтобы задать вопрос, но Рита набросилась на меня:

- Не надо ничего спрашивать!

В ее голосе я услышал звон лопнувшей струны. Внутренняя пружина разжалась, девушка вскочила с дивана и застыла, как морская фигура на счет «три». Казалось, из какой-то своей игры она возвращается в реальность, мимические мышцы лица постепенно расслаблялись, уголки рта распрямлялись.

- Извини, - выдавила она.

- Да нет, это ты извини.

Мне захотелось успокоить, утешить ее, я поддался порыву чувств, обнял Риту за плечи, привлек к себе. Только тогда и очнулся, отдернул руку, отстранился. Я сам похож был на перетянутую струну: дрожала каждая клеточка тела, сознание входило в фазу хаоса. Я должен был срочно взять себя в руки.

- Меня воспитывал дедушка, мы жили с ним в деревне, он запрещал мне пользоваться интернетом… - быстро проговорила она, пытаясь уместить в одной фразе всю свою прошлую жизнь вместе с переживаниями, с ней связанными. - Он много чего мне запрещал, в конце концов, мне все это надоело.

- И ты сбежала от него в Москву.

- Села в первый попавшийся поезд, - сказала она.

- А все дороги ведут в Москву.

- Дедушка меня догнал, я от него сбежала, потерялась…

- А я тебя нашел.

- Мне кажется, дедушка где-то рядом.

Рита приложила кулачки к своей груди, сжалась в комок и прильнула ко мне. От волнения у меня ухнуло сердце, я почувствовал себя медным колоколом, по которому ласково провели рукой - в душе тихонько зазвенело, запело, но там же звякнул тревожный колокольчик.

- Ничего, походит вокруг, побродит и уедет. А ты ему потом позвонишь.

Я обнял Риту и почувствовал, как от перенапряжения чувств немеет рука. Меня охватило чувство нежности, как мать, которая обнимает своего ребенка после разлуки. Если мать не в себе, от сильной любви она может задушить сына в своих объятиях, настолько же опасна и сумасшедшая нежность, силу которой я испытал на себе.

Я задыхался от переизбытка чувств, мне нужна была передышка, но Рита сама отстранилась от меня, виновато посмотрела в глаза.