Девушка с ароматом ночи

Люди в коридоре глазели на нас, и я почувствовала, что краснею. Джек заметил это и уперся в шкафчик второй рукой. Сердце у меня бешено колотилось. Должно быть, на запястьях видно было, как бьется жилка.

Лицо Джека было совсем рядом с моим. Я чувствовала его мятное дыхание и свежий запах лосьона после бритья, и какие бы эмоции он ни испытывал, на вкус они были сладки. Я втянула носом их запах, получилось удивительно громко.

Он пытался поймать мой взгляд.

— Это первое, что ты мне открыла, и я не позволю тебе сейчас сбежать, — он помолчал. — Что ты помнишь?

Я посмотрела вокруг, на любопытных зрителей, и крепко зажмурилась, не в силах больше выдерживать пристального внимания.

— Скажи что-нибудь, Бекс. Что угодно.

— Тебя, — сказала я. — Я помню тебя. — Я не открывала глаз, но почувствовала, как руки его опустились. Он не двигался.

— Что ты помнишь обо мне? — Голос его звучал взволнованно. Будто он тщетно пытался держать себя в руках.

С закрытыми глазами так просто было представить себя в прошлом.

— Я помню, что твоя ладонь может полностью закрыть мое плечо. Что ты выпячиваешь нижнюю губу, когда мысленно решаешь какую-нибудь проблему. Что от нетерпения ты стучишь большим пальцем по безымянному.

Я открыла глаза, и слова перестали застревать у меня в горле. Теперь они лились:

— А когда что-то тебя удивляет, но ты не хочешь в этом признаваться, у тебя появляется крошечная морщинка между бровями. — Я протянула руку, чтобы показать где, но смутилась и опустила ее. — Она появилась в тот день, когда тебя назначили главным нападающим команды. И теперь.

На мгновение между нами не было ни напряжения, ни вопросов, ни обвинений.

Наконец он сделал шаг назад, вид у него был ошарашенный.

— Так куда мы пойдем отсюда?

— Никуда на самом деле, — прошептала я. — Это ничего не меняет.

Не переставая хмуриться, он сказал:

— Увидим.

Потом повернулся и ушел.

Я запомнила эти минуты. В промозглой тьме Тоннелей мне пригодятся эти воспоминания. Они будут сиянием свечи во тьме. Хотя бы на миг.

Я закрыла глаза, будто опустила крышку печатного пресса, делающего оттиск в памяти. Воспоминания были вне досягаемости Коула. Пока я хранила их, они были мои и только мои.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Сейчас

Дома. Осталось два с половиной месяца.

Время вытворяло со мной странные штуки. Иногда неделя пролетала, как один день, а иногда минута тянулась, словно вечность. Будто в часах села батарейка, и они идут все медленнее, пока их случайно не встряхнут, и тогда оказывается, что прошла уже неделя.

Я сказала Джеку правду — что помню его, — и все между нами встало на свои места. Исчезло напряжение. Я видела это, когда в классе ловила на себе его случайный взгляд. Теперь, когда он смотрел на меня, в его взгляде не было враждебности.

Мы достигли равновесия. Нашли способ сосуществовать в одном мире.

Я задумалась о других делах. С Мэри дело не двигалось, она не приходила в столовую две следующие недели. Но зато с отцом стало лучше.

Однажды после школы он попросил меня отвезти последний вариант своих предвыборных листовок в типографию к мистеру Мейси. В его офисе все было по последнему слову техники, но когда речь шла о предвыборной кампании, все было подчеркнуто старомодно. Отец был убежден, что лучший социальный инструмент — это рукопожатие, а с помощью компьютера никого не убедишь в искренности твоей улыбки.

Я взяла папку с макетами, открыла входную дверь и услышала голос отца из кухни:

— Работа тебе на пользу.

Потому что работа и помощь другим решают все проблемы. Мне нравилось, что отец дает мне задания. У нас все налаживалось.

Я поехала в город, доставила мистеру Мейси инструкции и, выходя из его конторы, услышала музыку, доносящуюся откуда-то из центра города. Я побрела на звук. Песня звучала тихо, и хотя она и казалась знакомой, я не могла ее вспомнить.

Я свернула на боковую улицу. В поисках источника звука я не смотрела, куда иду, и, завернув за угол у аптеки, ударилась головой в чью-то грудь.

В грудь Джека.

Он нес несколько коробок, все они, кроме одной, свалились на землю. Он замер, крепко сжимая последнюю коробку.

— Ой, — сказала я. — Прости.

— Бекс. — Он выронил оставшуюся коробку из рук.

Мы начали говорить одновременно:

— Что это…

— Я просто…

И оба не договорили.

Джек взял себя в руки.

— Вот бы как-нибудь столкнуться с тобой, не сталкиваясь буквально.

— Ты же футболист, — сказала я. — Подумай, что от меня останется в один прекрасный день.

Я пару раз замечала это — мгновения, когда казалось, что у нас все нормально, но лишь мгновения.

— Ты работаешь? — спросила я.

— Да. Все та же работа.

Я испугалась. Я не могла вспомнить, где он работает, и ощущение нормальности моментально испарилось. Его работа не была одним из тех воспоминаний, благодаря которым я выжила, и фактически прошло сто лет с тех пор, как я в последний раз думала о ней.

Он наклонился, чтобы поднять коробки. На каждой было написано имя и адрес.

— Доставка! — воскликнула я, вдруг вспомнив. — Доставка посылок.