Девушка под сенью оливы

– Нет, Йоланда! Речь не об Андреасе! – Доктор немного помолчал. – Мужайся и постарайся сохранять спокойствие. Тебе ведь нельзя волноваться. Сегодня ночью немцы нагрянули в еврейский квартал и вывезли прочь всех его обитателей.

– Не понимаю! – уставилась на него Йоланда, мгновенно подхватываясь со своего места.

– Твои родители жили там?

– Да! И дядя Иосиф, и тетя Мириам.

– Боюсь, их всех забрали.

– Нет! Не может быть! – выкрикнула она диким голосом. То, что она услышала, было слишком страшно, слишком ужасно, чтобы быть правдой. Даже немцы не способны на подобную дикость. – Неужели они забрали всех? Мне надо срочно бежать. Я хочу убедиться в этом своими глазами.

– Это неразумно, Йоланда! У немцев на руках списки всех евреев. Наверняка ты тоже числишься в этих списках. Тебя сразу же арестуют.

– А куда их повезли?

– Кто знает? Мы не имеем права спрашивать. Ты же в курсе, наша клиника всецело зависит от военного госпиталя. Они снабжают нас медикаментами. Мы обязаны проявлять ответную лояльность.

– Но мы же представители Красного Креста! Мы не должны позволять им совершать подобные акции! Я сейчас же иду на поиски своих родных.

– Йоланда, успокойся и возьми себя в руки! С такими ногами тебе нельзя никуда выходить! Что же до нашей организации, то я уверен, что представители Красного Креста будут присутствовать при депортации евреев с острова и все запротоколируют как положено.

– Откуда такая уверенность? Неужели никто из соседей не попытался остановить этих нелюдей? Этого не может быть!

– Хорошо, ступай и убедись сама! – устало бросил врач, понимая, что Йоланду не остановишь. – Только надень форму Красного Креста. Надеюсь, она защитит тебя. Напрасно я рассказал тебе все это!

– Я имею право знать правду! – упрямо повторила Йоланда.

– Прошу тебя, Йоланда, будь осторожна! Не вступай с немцами в стычки! Если они узнают, кто ты на самом деле, тебя тут же арестуют и тоже депортируют.

Переодевшись в форму медсестры, Йоланада заторопилась к гавани. С трудом переставляя распухшие ноги, она все еще продолжала надеяться на чудо. А вдруг слухи окажутся ложными?

Но чем ближе она подходила к знакомым улицам, на которых обитали евреи, тем страшнее становилась картина. Первое, что бросилось в глаза, это люди, которые тащили на себе ковры, кухонную утварь, мебель. Сомнений в том, что все они – самые заурядные мародеры, не было. Окна в домах были распахнуты настежь, и по комнатам в поисках сокровищ шныряли незнакомцы. Какие-то женщины остервенело ругались друг с другом из-за постельного белья и подушек, другие срывали с окон гардины и шторы. Вся мостовая и тротуары были засыпаны обрывками фотографий, крошками от печенья и кренделей, обломками рамок и битой посудой. Учиненный разгром поражал своими масштабами. А солдаты, стоявшие неподалеку, лишь посмеивались, глядя на все эти безобразия.

Нет, это не люди, с отчаянием подумала Йоланда. Разве так могут вести себя порядочные, честные люди? Как могли соседи стоять и безучастно наблюдать за тем, как уводят прочь безвинных людей, с которыми они прожили бок о бок столько лет? А потом явиться в их дома и начать хватать все подряд.

На нее вдруг навалилась страшная апатия. Общины больше нет! Немцы забрали всех – ее старых друзей, шумных соседей, равви и всех членов его семьи, ее родителей. Никого не осталось! И она никогда больше не увидит их, по крайней мере в этой жизни. У нее подкосились ноги, и она бессильно опустилась на землю.

В ту же минуту к ней подскочила молодая женщина и помогла встать.

– Я узнала вас! Вы дочь Маркосов, медсестра.

Увидев страх на лице Йоланды, она приветливо улыбнулась.

– Не бойтесь! Я вас не выдам! Мне стыдно за наших! Ведь евреи были нам соседями, мы дружили со многими из них. Моя дочка сидит дома и обливается слезами. Горюет, что потеряла столько подружек. И ваши родители были замечательными людьми. Пройдемте в дом. Лучше не смотреть на все это. В ваших домах сейчас хозяйничает всякий сброд. Ищут сокровища! Ободрали все стены в поисках золота и драгоценных камней. Да будь у несчастных золото, стали бы они ютиться в таких домишках, правда ведь? Ой, вы такая бледная! Сейчас я принесу вам воды! Выпейте! Вам надо немедленно уходить отсюда! Если я вас узнала, то могут узнать и остальные. И не у всех хватит совести промолчать. Не приходите сюда больше. По крайней мере до тех пор, пока на острове остаются немцы.

Но Йоланда уже не слышала ее последних слов.

Ее с головой накрыла пронзительная боль. Такое чувство, что ее всю выворачивает наизнанку.

– Боже! – простонала она. – Неужели началось? Но ведь еще рано. Пожалуйста! Помогите мне! – взмолилась она, обращаясь к хозяйке, и в ту же минуту потеряла сознание.

Июнь 1944 года

Райнер Брехт, замерев по стойке «смирно» перед генералом, почтительно обратился к нему:

– Хочу просить вашего разрешения, герр генерал, отправиться добровольцем на фронт, – проговорил он ровным тоном, не отрывая взгляда от окна и глядя куда-то вдаль поверх письменного стола, за которым восседал его армейский начальник.

Генерал бросил на него изумленный взгляд.