Девушка по имени Судьба

Свадебный ужин был в доме Оласаблей, куда вместе с Лусией приехала и Маргарита. Пабло были очень приятны родственники Лусии, но особой симпатией он проникся к Камиле. Он уже читал ее стихи, ценил своеобычный талант и сразу же предложил ей место редактора у себя в газете. Камила обещала подумать о заманчивом предложении.

С тех пор прошло уже чуть ли не две недели, а Камила все никак не могла дать ответа. Мариано был против, считая, что она не сможет ездить на работу так далеко, а Камила?.. Она вдруг загорелась переездом в Санта-Марию. Жить они смогли бы в доме Асунсьон, работала бы в газете, и… Камила занялась бы организацией школы! Мысль о школе стала ее любимой мыслью. Она уже все продумала, и теперь ей не терпелось приняться за дело. С какой благодарностью вспоминала она Росауру. Если бы Камила только знала, что Росаура…

Росаура выбилась из сил. Воистину этот день был днем бед и несчастий. Она успела проехать только полпути до селения, где надеялась разыскать доктора, как у коляски отскочило колесо. Росаура ругала себя за то, что пустилась в путь одна, не взяв с собой никого в помощь. Но что толку укорять себя за сделанное? Нужно думать о Милагрос, о малышке… Положив девочку на траву, она распрягла лошадей, решив, что поедет дальше верхом. Но лошади оказались норовистыми. Они не слушались Росауры. Пока она привязывала к себе малышку, чтобы освободить руки, лошади повернули и ускакали обратно в имение. Росауре ничего не оставалось, как возвращаться пешком. Вечерело. Росаура торопливо зашагала по дороге и в потемках сбилась с пути…

Проблуждав неведомо сколько с малышкой на руках, она привалилась без сил к дереву, моля Бога об одном: чтобы он позаботился о ребенке…

Между тем Милагрос стало легче: скорее всего, она перегрелась. Росаура же с доктором все не возвращалась. А когда лошади прибежали одни, в имении поняли, что случилось несчастье.

— Немедленно на поиски! — скомандовал Браулио.

Милагрос первая села в экипаж, отговорить ее оказалось невозможно.

Когда они наткнулись на сломанную коляску, то поняли, что произошло. Но где же теперь искать Росауру?

— Будем прочесывать окрестности! — решил Браулио.

Не в силах терпеть муки ожидания, сел на лошадь и Августо, уговорив одного из слуг поехать с ним вслед за Браулио с Милагрос.

— До каких же пор мне быть обузой?! — роптал дорогой Августо. — Неужели я ни на что не годен? Неужели не в силах помочь ни матери, ни любимой женщине?

Вдруг Милагрос услышала захлебывающийся детский плач. И этот отчаянный плач был для нее самой сладкой музыкой, он говорил о том, что ее Асунсьон жива, что они все-таки отыскали Росауру.

Да, они нашли Росауру, но она уже не дышала. Ночь в лесу с отчаянно плакавшей малышкой оказалась не по силам бедному сердцу Росауры, от отчаяния и сострадания оно разорвалось.

Взяв на руки спасенную дочь, Милагрос опустилась на колени перед мертвой Росаурой, поцеловала ее и поклялась:

— Ценой своей жизни вы спасли мне дочь, и я не пощажу своей, чтобы помочь вашему сыну!..

Возвращаясь, Браулио с Милагрос повстречали Августо. Узнав о смерти матери, он словно бы обезумел. Зачем ему жить, калеке?! С силой вонзил он шпоры в бока своей лошади, и она понесла неведомо куда слепого всадника. А затем сбросила его…

В «Эсперансу» привезли живую Асунсьон, мертвую Росауру и едва дышавшего Августо.

Милагрос поняла, что и Августо вот-вот уйдет вслед за Росаурой, что он не хочет больше жить, ведь однажды он уже пытался покончить с собой… И, помня свою клятву Росауре, самоотверженно принялась его выхаживать.

Августо пришел в сознание, приоткрыл глаза, и — о, чудо! — понял, что к нему вернулось зрение. Он замер, не в силах поверить своему счастью, и вдруг услышал голос Милагрос.

— Хуансито, — говорила она, — теперь мы с тобой семья Августо, и я буду его глазами.

Августо вновь опустил веки. Он решил, что не стоит пока делиться своей радостью с Милагрос. А Милагрос была счастлива, что Августо пришел в себя. Она знала, что в ее силах отогнать от него призрак смерти. «Он будет жить, вот увидите, Росаура, будет жить», — мысленно произнесла она, а вслух добавила:

— Я согласна стать твоей женой, Августо.

Он жадно припал к ее руке.

На похороны Росауры приехали Энрике с Марией. Останься он с Росаурой, она была бы жива, невольно думалось Энрике.

Узнав же, что вскоре предстоит еще одна свадьба, Мария и Энрике не обрадовались: кому как не им была известна пагубность подобных решений.

— Доченька, заботься об Августо, но зачем выходить за него замуж? Поверь, гораздо достойнее остаться вдовой любимого человека, чем выйти снова замуж из одной только жалости, — уговаривала ее Мария.

— Я поклялась Росауре, когда мы нашли ее мертвой, — тихо ответила Милагрос.

— Будь она жива, она никогда бы не благословила ваш брак. Уж я-то знаю, — горько сказал Энрике.

Обостренным материнским чутьем Мария угадывала в Августо себялюбца-вымогателя, из тех, что готовы на все, лишь бы добиться желаемого.