Девушка по имени Судьба

— Молодец, капрал! Добился-таки своего. Он — замечательный парень, и я не сомневаюсь, что Мартина будет с ним счастлива.

Отдав должное гостеприимству Эулохии, Адальберто отправился в дом Оласаблей, испытывая сильное волнение перед встречей с Викторией.

Она вышла к нему с улыбкой, но сердце Адальберто сжалось от боли: как похудела, осунулась Виктория, какие грустные у нее глаза!

Он предложил ей пойти куда-нибудь вместе — в театр, поехать за город, к реке. Но Виктория сказала, что ни на минуту не может оставить больную мать.

— Она и так чувствовала себя очень плохо, а тут пришло известие, что Мария возвращается, и мамино сердце не выдержало этого всплеска радости, — пояснила Виктория. — Ей стало значительно хуже. Я очень боюсь за нее.

— Даст Бог, все обойдется, — только и мог сказать Адальберто. — А Мария, значит, возвращается…

— Да, они с Гонсало будут жить в нашем доме, — мрачно молвила Виктория.

— Похоже, ты этому не рада?

— Я никогда не смогу простить Марию! — повторила Виктория то же, что говорила и три года назад.

Адальберто собрался было поспорить с нею, но тут в гостиной появилась растерянная Доминга:

— Сеньоре… плохо… Она зовет вас…

У постели Энкарнасьон в это время был Мануэль, и она, предчувствуя скорую смерть, говорила ему:

— Об одном тебя прошу, выдай замуж Викторию. Найди ей хорошего жениха, но не забывай и о ее чувствах… Я не хочу, чтобы она повторила судьбу Марии…

— Мария скоро приедет! — напомнил жене Мануэль, — Мы опять будем все вместе.

— Доченька моя, Мария, — с трудом выговорила Энкарнасьон и, увидев склонившуюся над ней Викторию, сделала еще одно усилие, прошептав:

— Я люблю тебя, доченька…

— Энкарнасьон, не уходи! — вскрикнул Мануэль. — Не оставляй нас!

— Мама, мамочка! — заплакала Виктория.

— Она умерла, — тихо сказал Мануэлю доктор.

В тот момент, когда сердце Энкарнасьон перестало биться, Мария почувствовала, как у нее внезапно потемнело в глазах и стало нечем дышать.

— Что с тобой? — встревожился Гонсало.

— Не знаю, — ответила она, переведя дух. — Мне вдруг стало плохо. И — страшно. Боюсь, как бы с мамой чего не случилось.

— Не надо бояться. Скоро мы приедем домой, и ты увидишь сеньору Энкарнасьон — живую и счастливую.

— Дай-то Бог! — сказала Мария, но смутная тревога уже не покидала ее до самого возвращения в Санта-Марию.

А Энкарнасьон между тем похоронили, и Мария не увидела ее не только живой, но и умершей.

На похороны невестки приехала Асунсьон, и там, на кладбище, впервые за много лет Мануэль поговорил с нею без всегдашней враждебности.

— Спасибо, что приехала проводить Энкарнасьон, — сказал он сестре.

— Я очень ее любила, — вздохнула Асунсьон. — И она меня тоже любила… Тебе сейчас трудно. Если я могу чем-то помочь…

— Нет-нет, — поспешно ответил Мануэль. — Я должен сам справиться с этим горем. Лучше поддержи Викторию — она валится с ног.

Виктория действительно очень болезненно переживала смерть матери. Целых три года она провела в неусыпных заботах о больной и теперь просто не находила себе места, не могла ни на что отвлечься. Доминга чуть ли не силой заставляла ее съесть бутерброд или выпить чашку чая. Ни с кем из близких Виктория общаться не хотела, и лишь для Адальберто делала некоторое исключение.

Асунсьон, поняв, что ничем сейчас не может помочь племяннице, уехала в свою «Эсперансу».

А Адальберто пришлось задержаться в Санта-Марии на более долгий срок.

Жизнь так устроена, что рядом с похоронами в ней соседствуют свадьбы, и после скорбного ритуала в доме Оласаблей Адальберто вскоре был приглашен на свадьбу Мартины и Хименеса.

Правда, и тут непредсказуемая жизнь внесла свои коррективы, порушив планы жениха и невесты: буквально накануне свадьбы Хименеса отправили на боевое задание, и он успел только обвенчаться, а затем прямо из церкви помчался догонять своих однополчан. Так что застолье проходило уже без жениха.

Но не только из-за этих событий откладывал Адальберто отъезд в Альто-Валье. Его участие было необходимо дону Федерико и Виктории.

Сеньор Линч и обрадовался, и огорчился, узнав о возвращении Гонсало из Европы. Разумеется, он хотел увидеть сына, по которому соскучился, но его больно задело то, что Гонсало предпочел обратиться за помощью к тестю, а не к родному отцу. Адальберто понимал, в каком состоянии находится дон Федерико, и старался чаще бывать у него, чтобы тот не чувствовал себя одиноким и заброшенным.

Викторию же Адальберто и вовсе не мог оставить в ее горе. На какие только ухищрения ни шел он, чтобы разговорить ее и хоть ненадолго вывести в сад. После смерти матери она перестала ходить даже к своим любимым лошадям. И как радовался Адальберто, когда ему удалось заманить Викторию в конюшню — поглядеть на новорожденного жеребенка!