А мне даже думать о ее прикосновениях противно. Какие уж тут объятия.
Фэйбл молчит, явно размышляя над моей просьбой. Уже хорошо. Я не хочу идти туда ни один, ни с родителями. Но мне нужно побывать там, отдать дань уважения сестричке. При мысли о том, чтобы прийти на ее могилу в одиночестве, сердце наполняется такой тоской… Я наверняка сдамся, как только припаркую машину на стоянке возле кладбища. Не смогу зайти. Хотя должен.
А если Фэйбл будет рядом, она поможет обрести храбрость, которая мне так нужна, чтобы попросить у сестры прощения за то, что я недоглядел за ней. Остается надеяться, что когда Фэйбл узнает правду, она не возненавидит меня.
И возможно – лишь возможно – ее понимание облегчит мои муки совести.
– Я поеду с тобой, – наконец произносит она тихо, вновь опуская взгляд. – Когда выдвигаемся?
– Мне надо принять душ. Наверное, тебе тоже. – Она кивает, и я продолжаю: – Тогда через пару часов? В десять?
– Договорились.
Она снова кивает и мягко вытягивает свою ладонь из моей, медленно проводя пальцами вдоль запястья. От этого нежного прикосновения по телу пробегают мурашки. Я поднимаю взгляд: она смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Ее губы чуть приоткрыты, волосы взъерошены, и она так прекрасна в этом полусонном виде – просто сил нет.
– Спасибо, – шепчу я, – что согласилась поехать со мной.
– Спасибо, что доверился мне и пригласил. – Она облизывает губы, оставляя на них влажную полоску, и мне до боли хочется поцеловать ее. – Вот почему я злилась на тебя, Дрю. После всех этих обвинений, которые вы с Адель вчера вывалили на меня, я почувствовала, что ты мне не доверяешь. А ведь я всегда была честна с тобой.
Да, она права. Я действительно перегнул палку. Адель знает, куда надавить, а я повелся на ее уловки, как дурак.
– Зря я послушал Адель, – делаю глубокий вдох и выпаливаю: – Прости меня.
На губах Фэйбл появляется легкая улыбка, и мое сердце трепещет.
– Извинения приняты. И кстати, тот парень, с которым я говорила вчера…
А теперь сердце заколотилось.
– Да?
– Это был мой брат Оуэн.
Какой же я дурак, в квадрате, в кубе! Конечно, она звонила брату. Она же вечно места себе не находит, переживает за него.
– Никогда больше не буду слушать Адель.
– И правильно.
– Чувствую себя полным придурком.
– Ты и вел себя как придурок.
Я открыл было рот, но она прервала меня:
– Если честно, мне даже понравилась твоя злость. Значит, тебе не все равно, понимаешь?
Я молчу. Она права: не помню, когда я в последний раз так срывался. Вообще такое было? Чтобы ярость разлилась по всему телу, словно лава, и я никак не мог с ней совладать.
– Пойду в душ, – Фэйбл кивает в сторону двери. – Выйди, пожалуйста. А то на мне майка почти прозрачная.
– Не хочу тебя огорчать, но я уже всё видел, – тихо напоминаю я.
Теперь она замолкает, а я с ухмылкой встаю и поворачиваюсь к выходу.
– И мне это очень понравилось, – бросаю я через плечо.
Ее нежный смех сопровождает меня до самого холла.
Здесь так холодно и мрачно. Небо закрыто темными, хмурыми тучами; ветер пронизывает все вокруг. Запахнув пальто поплотнее, иду следом за Дрю по кладбищенской дорожке. Она петляет между могилами, и я изо всех сил стараюсь не смотреть на них, но все-таки смотрю. Некоторые памятники очень красивые: с портретами, душераздирающими надписями, даже со скульптурами.
И цветы. Их целое море, настоящих и искусственных, ярких и темных, веселых и мрачных. Некоторые букеты явно принесли к празднику: хэллоуинские ленточки, осенние оттенки – рыжевато-красные, оранжевые, желтые.
Мне становится немного легче при виде всех этих цветов, которые люди приносят, и лавочек, на которых они сидят, вспоминая близких. Смерть ужасна, но она – часть нашей жизни.
Обычно я стараюсь не думать о том, что нас когда-нибудь не станет.
Так проще – воображать, что мы будем жить вечно.
– Вот она.
Услышав низкий, грустный голос Дрю, я поднимаю глаза: он стоит напротив маленькой могильной плиты, которая едва возвышается над землей.
Медленно подхожу, встаю рядом и читаю надпись на камне:
ВАНЕССА АДЕЛЬ КАЛЛАХАН
30 сентября 2007 – 27 ноября 2010
В правом верхнем углу – маленькая фотография Ванессы. У нее темные волосы, совсем как у Дрю, широкая улыбка, сияющие синие глаза.
Она была очаровательна.
Бросаю взгляд на Дрю: он стоит понурившись, засунув руки в карманы куртки, и не сводит глаз с фото. Так хочется утешить его, прижать к себе и шепнуть на ухо, что все будет хорошо. Но не уверена, что вправе это сделать.
К тому же по дороге он сказал, что ему нужно побыть одному. Постоять возле могилы и подумать о сестре, мысленно поговорить с ней.
И я согласилась, ведь все мы отдаем дань скорби по-разному. Хотя сама я не стала бы приходить сюда, особенно потому, что его сестра умерла совсем крошкой.
Стараюсь отогнать непрошеные мысли, но любопытство снова мучает меня. Как она умерла? Понятия не имею, почему это меня так волнует, но в семье Дрю все такие скрытные, а тут, похоже, кроется что-то важное.
И мне нужно это знать.