Девушка моего друга

Но у меня почему-то сразу портится настроение, и я совсем не радуюсь этому рекорду.

4

Через семь лет я снова живу в Малаховке.

У мамы короткий, как у большинства врачей, отпуск — две недели, и она решила провести его у дяди Семена.

Чтобы ей не было скучно, я поехал с ней, хотя мне в Малаховку ехать очень не хотелось.

Семь лет — большой срок, особенно если в него входит война.

Я знаю, что уже никогда не увижу дядю Алексея, ¡громкий смех которого когда-то раздавался здесь, на этом участке. Дядю Алексея убили при форсировании Днепра.

Все эти семь лет я не видал Майка, потому что еще в сороковом году, не пройдя по конкурсу в институт, он ушел в военное училище и до сих пор в армии.

После войны он, правда, приезжал на неделю в отпуск, но я тогда был в колхозе, и мы с ним так и не увиделись.

Дядя Семен говорит, что Майк давно уже хочет демобилизоваться, но его пока не отпускают.

Кира в будущем году оканчивает электромеханический институт. Прошлым летом и я стал студентом.

Тетя Оля и дядя Семен постарели, стали больше болеть. Однако тетя Оля по-прежнему работает, а дядя Семен тоже по-прежнему занят строительством дома и лишь официально, ради продовольственных карточек, числится надомником в какой-то артели и по вечерам вяжет на специальной машине трикотажные рубашки.

Живут они уже в большом доме, в шести громадных пустоватых комнатах. Маленький домик дядя Семен сейчас штукатурит и собирается продавать. Ему нужны деньги, чтобы достроить большой дом, окружить его террасами, отделать второй этаж.

Сейчас я уже большой, и от меня скрывают, что дядя Семен должен много тысяч всем своим родственникам и знакомым. Он был должен и дяде Алексею, и отцу Аллочки Жук, который тоже погиб на фронте. И до сих пор еще дядя Семен не отдал их семьям эти деньги.

Теперь он нередко говорит, что, когда продаст маленький домик, сразу же рассчитается со всеми.

Вообще дядя Семен сейчас говорит и думает только о том, что связано со строительством дома. Я помню, что до войны он читал немало книг, часто ходил в кино, иногда даже из Малаховки ездил с тетей Олей в театр. Сейчас в театр он не ездит совсем, книги ему читать некогда, а в кино он бывает не чаще раза в месяц.

Он занимается стройкой и говорит, что в наш век человека на все не хватает.

И не только он занимается стройкой. И тетя Оля и Кира тоже занимаются стройкой и выполняют бесконечные поручения дяди Семена, потому что они ездят в Москву каждый день, а он — очень редко. Вся их жизнь подчинена стройке. Все деньги уходят на бревна, доски и гвозди. Кира никогда не жалуется на это, потому что она вообще не привыкла жаловаться, но я-то вижу, что у нее только два платья и одна пара туфель, в которой она ходит зимой и летом. И у тети Оли тоже только два платья и одна пара туфель. Зато каждый вечер дядя Семен заводит длинные и скучные разговоры о том, как всем станет хорошо, когда большой дом будет достроен.

Ни Кира, ни тетя Оля в этих разговорах участия не принимают. Тетя Оля еще хоть делает вид, что слушает дядю Семена, занимаясь своими делами: приготовляя обед, ужин или что-нибудь штопая. А Кира даже слушать его не хочет. Она тихонько уходит в свою комнату и плотно закрывает дверь.

При мне они ни о чем не спорят с дядей Семеном.

Но мне кажется, что они давно уже устали его убеждать, махнули на все рукой и смирились.

Кира не раз говорила мне, что, когда она окончит институт, она не останется в Москве, а обязательно попросит направление куда-нибудь в Сибирь или на Дальний Восток. И я чувствую, что уехать она хочет не только из-за работы, но и потому, что ей очень тяжело жить дома.

Закончив штукатурить маленький домик, дядя Семен приглашает плотников и договаривается с ними о строительстве каркаса для первой террасы большого дома. Всего этих террас должно быть шесть — три на первом этаже и три на втором.

Мне кажется, что шесть террас для одного дома многовато, особенно если учесть, что Майк в армии, а Кира после защиты диплома собирается уезжать. Однако я молчу, потому что говорить это бесполезно. Дядю Семена не переубедишь. Это давно знают все в нашей семье. Если он что-то вбил себе в голову — обязательно сделает.

Пока плотники работают, мы с дядей Семеном строгаем доски для пола, для стенок террасы. Из маленьких обрезов, которые хранятся в сарае, я начинаю делать первую внутреннюю стенку мезонина. Делаю я ее «под елочку», как когда-то, еще до войны, меня учил дядя Семен.

Вначале я берусь за все это довольно равнодушно, но потом работа увлекает меня, и я делаю ее уже не столько ради дяди Семена, сколько ради собственного удовольствия. Стенка получается красивой, и это радует меня больше всего.

Где-то в глубине души, стараясь не признаваться в этом даже самому себе, я надеюсь, что, пока я в Малаховке, сюда может приехать Аллочка Жук. Правда, вряд ли ее приезд изменит наши отношения, но чем черт не шутит?..