Девушка, которой нет

Но вот потоки на улицах Москвы захлебнулись, переполнились сами собой. Воде стало некуда течь. Город превратился в одно огромное озеро. В нем отражались звезды и праздничные огоньки дирижаблей, как призраки, реющих в бесприютности неба. По дну бесконечной взлетной полосой тянулось светодиодное уличное освещение, которое не потускнело, пережив и дождь, и град, и снег. Стеклянные башни уцелевших небоскребов преломлялись в воде. Прыгающие по волнам отблески лунного света перемигивались с луной.

Лунная дорожка менялась солнечной. При дневном свете глаз легко хватался за оставшиеся приметы цивилизации: небоскребы, семь сталинских высоток, три «чертовых колеса», трубы заводов, электростанций и – дирижабли, плавающие в ясном небе низко-низко над водой…

Разноцветные катера мечутся между остатками суши. Самые смелые из выживших ныряют вниз, чтобы выудить из прошлой жизни то, что может пригодиться в нынешней.

Экскурсионные дирижабли бесплатно катают публику, которая осваивает твердыни, откуда вновь должна расти цивилизация. Кажется, город и жизнь ничто не сломит. Но ноги от страха поджимались к груди, а сердце привычно ждало очередной кровавой развязки. До рассвета бездна времени, чтобы убить жизнь на Земле.

Солнце печет все безжалостнее, душу морозит могильный холод – и нос из-под одеяла не высунешь. И островки домов начинают заселять не только люди. Жара. Вокруг роятся мухи. Косяками плавают крысы в надежде проникнуть в здания и высушить серые тела. Жара.

Откуда-то появляются стаи птиц, бьющихся в окна верхних этажей, перед смертью оставляя красные кровавые росписи с прилипшими к ним перьями. Люди начинают болеть, нырять вниз в привычный, но безвоздушный уют городских улиц и не подниматься наверх. Жара.

Давно уже стало традицией оттаскивать на катерах всплывающие трупы. Подальше на север. Но каждый день появляются новые. Непонятно – то ли размыло безбрежные московские кладбища, то ли вернулись с севера не привеченные мертвецы. Требовать от живых дань.

Надежда, ранее объединившая всех тесным неприступным кольцом, уже разбивается на части – кому-то больше, кому-то меньше. Чтобы легче было терять человеческое лицо и как крысам подбираться к чужому жилью, вспарывать его оболочку острыми безжалостными зубами и есть, есть, потом плыть дальше, разоряя человеческие гнезда.