Девушка, которая играла с огнем

   Внезапно ее одолела смертельная усталость. Не понимая, что с ней происходит — накатывает ли на нее обморок или сон, — она дотащилась до кухонного диванчика, осторожно опустилась на него и легла головой (здоровой стороной) на подушку.

   Ей необходимо было прилечь, чтобы собраться с силами, хотя она сама понимала, что спать нельзя, пока на улице бродит Нидерман. Рано или поздно он сюда вернется. Рано или поздно Залаченко выберется из сарая и притащится в дом, но у нее больше не было сил стоять на ногах. Ее зазнобило. Она сняла пистолет с предохранителя.

   Рональд Нидерман в нерешительности остановился на дороге между Соллебрунном и Носсебру. Он был один. Кругом царила тьма. К нему вернулась способность соображать, и ему было стыдно вспоминать о своем бегстве. Он не мог понять, как это случилось, но пришел к логическому заключению, что, по-видимому, ей удалось выжить и каким-то образом откопаться из могилы.

   Залаченко требовалась его помощь. Следовательно, он должен вернуться в усадьбу и свернуть ей шею.

   В то же время у Рональда Нидермана было такое чувство, что все уже кончено. Это чувство появилось у него давно. После первого же разговора с Бьюрманом все, что бы они ни делали, постоянно шло не так. Залаченко словно подменили, как только он услышал имя Лисбет Саландер. С этого момента он отбросил все принципы осторожности и умеренности, которые проповедовал в течение долгих лет.

   Нидерман не мог решить, что делать.

   Залаченко нужна медицинская помощь.

   Если только она не успела его убить.

   В связи с этим перед ним вставали вопросы.

   Он кусал губы.

   Много лет они с отцом были партнерами. Это были очень успешные годы. За это время он скопил довольно много денег и, кроме того, знал, где Залаченко прячет свое состояние. Он обладал необходимыми средствами и навыками для того, чтобы продолжить дело. Поэтому самым разумным было бы уйти отсюда, не оглядываясь. Одну вещь Залаченко надежно вбил ему в голову: если ситуация стала неразрешимой, уходи без лишних сантиментов. Это основа выживания — ради проигранного дела не стоит даже пальцем шевельнуть!

   В ней не было ничего сверхъестественного. Но ее присутствие было тем, что называется bad news.^[92] Она приходилась ему сводной сестрой.

   И он явно ее недооценивал.

   Рональда Нидермана раздирали два желания. Одна его часть хотела вернуться назад и свернуть ей шею. Другая часть хотела бежать дальше, пока темно.

   Паспорт и бумажник лежали у него в заднем кармане. Ему незачем возвращаться. В усадьбе не осталось ничего нужного.

   Разве что машина.

   Он все еще стоял, раздираемый сомнениями, когда из-за пригорка вынырнули огни автомобильных фар. Он повернул голову. Возможно, он сумеет раздобыть себе транспорт другим способом. Все, что ему нужно, — это машина, на которой он сможет добраться до Гётеборга.

   Впервые в жизни — по крайней мере с тех пор, как она вышла из младенческого возраста, — Лисбет Саландер оказалась не в состоянии самостоятельно справиться с ситуацией. За свою жизнь ей не раз приходилось участвовать в драках, переносить побои, становиться по воле государства объектом принудительной госпитализации и терпеть насилие со стороны частных лиц. Ей, кажется, выпало на долю больше издевательств морального и физического характера, чем может вынести обыкновенный человек.

   Но в ответ она всегда могла взбунтоваться. Она отказалась отвечать на вопросы Телеборьяна, а когда подвергалась какой-то форме физического насилия, могла вырваться и спрятаться в одиночестве.

   Перелом переносицы можно было пережить.

   Но жить с дыркой в черепе было невозможно.

   На этот раз она не могла уползти домой в свою кровать, укрыться с головой одеялом и проспать два дня, а потом встать и вернуться к обычной жизни так, словно ничего не случилось.

   Сейчас она пострадала так серьезно, что сама себе ничем не могла помочь. Ее одолела такая усталость, что тело перестало повиноваться.

   «Нужно немного поспать», — подумала она. И вдруг с непреложной уверенностью осознала, что если она даст себе волю и закроет глаза, то, вероятнее всего, никогда уже больше их не откроет. Проанализировав этот вывод, она затем поняла, что ей уже все равно. Эта мысль показалась даже приятной. Дать себе отдых. И чтобы не нужно было просыпаться.

   Последней ее мыслью была мысль о Мириам By.

   Прости меня, Мимми!

   Закрыв глаза, она все же не выпустила из руки снятый с предохранителя пистолет Сонни Ниеминена.

   Микаэль Блумквист издалека разглядел в свете фар Рональда Нидермана и сразу же его узнал. Трудно было не узнать белокурого великана ростом в двести пять сантиметров, сложенного, как бронебойный робот. Нидерман замахал ему руками. Микаэль уменьшил свет фар и притормозил. Сунув руку в наружный карман сумки для ноутбука, он достал «гавернмент», найденный на письменном столе Лисбет Саландер. Он остановился в пяти метрах от Нидермана и, выключив мотор, открыл дверцу.