Девушка, которая играла с огнем

Залаченко запыхался. Прошла минута, прежде чем он произнес:

— Следовало бы что-то сказать, но мне не о чем с тобой говорить.

— О'кей, — согласилась Лисбет. — Мне тоже, в общем-то, не о чем с тобой говорить.

Она криво усмехнулась, глядя ему в лицо.

— Ну так давайте покончим с этим делом! — сказал Залаченко.

— Я очень рада, что могу напоследок сообщить тебе новость, — сказала Лисбет. — Полиция постучит в твою дверь уже этой ночью.

— Ерунда! Я так и знал, что ты начнешь блефовать. Ты пришла сюда только для того, чтобы меня убить. Ты ни с кем об этом не говорила.

Улыбка Лисбет сделалась еще шире. На ее лице внезапно появилось злорадное выражение:

— Позволь показать тебе кое-что, папочка!

Она медленно опустила руку в левый карман брюк и достала какой-то четырехугольный предмет. Рональд Нидерман внимательно следил за каждым ее движением.

— Каждое сказанное тобой за последний час слово было передано на интернет-радио.

Она показала «Палм Тангстен».

На лбу Залаченко, на месте отсутствующих бровей, собрались морщины.

— Покажи, — протянул он здоровую руку.

Лисбет кинула ему компьютер. Он поймал его на лету.

— Ерунда, — сказал Залаченко. — Это обыкновенный палмтоп.

Когда Рональд Нидерман потянулся, чтобы взглянуть на компьютер, Лисбет Саландер швырнула ему прямо в глаза горсть песка. Песок ослепил его, но он автоматически нажал на курок. Раздался приглушенный выстрел, но Лисбет уже отскочила на два шага в сторону и пуля просвистела там, где она только что стояла.

Она схватила лопату и с размаху опустила ее острым краем на руку, в которой он держал пистолет. Лопата изо всей силы ударила ему по костяшкам, и Лисбет увидела, как «ЗИГ-Зауэр» отлетел далеко в сторону и упал где-то в кустах. Из глубокого пореза над мизинцем струей хлынула кровь.

Он же должен орать от боли!

Шаря перед собой в воздухе окровавленной рукой, Нидерман двинулся вперед, одновременно отчаянно протирая другой рукой глаза. У Лисбет оставалась единственная возможность выиграть этот бой: нужно было немедленно нанести такой удар, который превратил бы его в беспомощного калеку. Но в физической силе она безнадежно ему уступала. Чтобы убежать в лес, ей нужно было пять секунд. Высоко взмахнув лопатой, она постаралась повернуть рукоять так, чтобы попасть в него лезвием, но заняла неправильную позицию, и лопата плашмя ударила его по лицу.

Его переносица хрустнула во второй раз за эти несколько дней, и Нидерман замычал. Все еще ослепленный, он все же, размахнувшись, правой рукой сумел отпихнуть от себя Лисбет Саландер. Она отлетела назад, споткнулась о древесный корень и упала, но через секунду вскочила на ноги. Нидерман был на какое-то время обезврежен.

«У меня получится!» — мелькнуло в мыслях.

Она уже сделала два шага к зарослям, как вдруг краем глаза увидела, что Александр Залаченко поднимает руку.

«Черт! Старик тоже с пистолетом!» — молнией сверкнуло в мозгу.

Она шарахнулась в сторону, и в тот же миг прозвучал выстрел. Пуля попала ей во внешнюю сторону бедра, и сила удара развернула ее на месте.

Боли она не почувствовала.

Вторая пуля попала ей в спину и засела под левой лопаткой, и теперь все тело пронзила резкая, парализующая боль.

Она упала на колени и несколько секунд не могла шевельнуться. Она сознавала, что сзади остался Залаченко, он был метрах в шести. Последним усилием она упрямо встала с земли и, шатаясь, сделала шаг в направлении кустов.

У Залаченко было достаточно времени, чтобы прицелиться.

Третья пуля попала ей в голову примерно на два сантиметра выше левого уха. Пробив череп, пуля вызвала целую сеть радиальных трещин в черепной кости и остановилась в массе серого вещества примерно в четырех сантиметрах от коры больших полушарий.

Для Лисбет Саландер медицинское описание местоположения пули было чистой теорией. Практически же пуля оказала непосредственное тяжелое травматическое воздействие. Последним ощущением Лисбет был удар огненно-красной боли, который сменился белым светом.

Затем — мрак.

Щелк.

Залаченко попытался выстрелить еще раз, но руки у него тряслись так сильно, что он уже не мог целиться. Она чуть было не ушла. Наконец он понял, что она уже мертва, и опустил пистолет, но его продолжало трясти от прилива адреналина. Он посмотрел на свое оружие. Он хотел оставить пистолет дома, но потом все же сходил за ним и положил в карман куртки, как будто это был оберег. Монстр, а не человек! Их было двое взрослых мужчин, причем один из них не кто-нибудь, а Рональд Нидерман, да еще вооруженный «ЗИГ-Зауэром»! А эта чертова шлюха все равно чуть было не убежала!

Он бросил взгляд на тело дочери. В свете карманного фонаря она была похожа на окровавленную тряпичную куклу. Он поставил пистолет на предохранитель, засунул его в карман куртки и направился к Рональду Нидерману, который беспомощно стоял, ничего не видя от слез, с окровавленной рукой и разбитым в кровь носом. В последний раз у него текла кровь из носа после чемпионского матча с Паоло Роберто, а теперь его изувечил удар лопатой.

— По-моему, у меня опять сломана переносица, — сказал он.