Девушка из письма

Айви посмотрела на мать, которая разразилась рыданиями.

Фрэнк продолжал:

– Если бы не доктор Джейкобсон, который благосклонно согласился поговорить с отцом Бенджамином о месте для тебя и младенца в приюте Святой Маргариты, ты оказалась бы просто выброшенной на улицу. У меня ты вызываешь только отвращение, Айви. Никогда в жизни я не испытывал такого разочарования и отвращения. Остается надеяться, что тебя заберут отсюда быстро, пока беременность не стала заметна посторонним.

– Боюсь, вам придется еще и заплатить им, Фрэнк, – заявил доктор Джейкобсон. – Они не примут ее бесплатно.

– Сколько? – спросил Фрэнк.

– Узнаю точно у отца Бенджамина в воскресенье, но примерно сто фунтов.

– Но у нас нет таких денег! – снова завопил Фрэнк.

– В таком случае ей придется задержаться там после того, как для ребенка найдут приемных родителей, и отработать долг.

– Надолго? – Айви умоляюще посмотрела на мать, побелевшую как полотно.

– Насколько мне известно, на три года, – равнодушно ответил доктор Джейкобсон, словно обсуждал погоду за окном, а не описывал то, что было равносильно тюремному заключению.

Айви ахнула и бросилась к матери, хватая ее за руки, которыми она мяла мокрый носовой платок.

– Мамочка, умоляю, не отправляй меня туда.

Дядя Фрэнк сразу же подошел, ухватил Айви сзади и оттащил дочь от матери.

– Не вмешивай в это дело свою мать. Тебе не кажется, что она уже пережила достаточно горя?

– А вы только рады случившемуся. Теперь у вас появился предлог избавиться от меня. – Айви высвободилась из крепких рук дяди Фрэнка.

– Не городи чепухи, Айви.

Мать отстранилась и отвела в сторону опухшие и покрасневшие от слез глаза.

Айви стояла, низко склонив голову, глядя, как плещется виски в стакане дяди Фрэнка, который с силой сжимал его в пальцах. Внезапно он швырнул стакан в стену, разбив его вдребезги.

– Иди прочь с глаз моих! – заорал он. – Твой отец сейчас, должно быть, вертится в своем гробу от стыда.

Айви выбежала из комнаты, поднялась к себе в спальню, на ходу лихорадочно вытирая слезы, достала из стола листок и снова принялась писать.

Дядя Фрэнк утверждает, что единственный способ избежать позора для семьи, виновницей которого я стала, – это поскорее отправить меня отсюда подальше, чтобы беременность не стала видна всем и соседи ни о чем не узнали. Место, куда меня отправят, называется монашеским приютом Святой Маргариты в Престоне, там рожают детишек такие девушки, как я.

Я знаю, мама не хочет отпускать меня, но она говорит, что мы живем в доме дяди Фрэнка и нам вообще повезло иметь крышу над головой, потому что папа не оставил нам ни гроша. Я ненавижу, когда она говорит так о моем любимом папе. Ведь не его вина в том, что его отправили на войну и он погиб.

По словам доктора Джейкобсона, мне придется пробыть в приюте достаточно долго – быть может, целых три года, – чтобы отработать мое содержание там, поскольку у нас нет ста фунтов на покрытие расходов. Судя по тем роскошным ужинам, что ты устраивал для меня, и по дорогим подаркам, которые ты, по доброте своей, покупал мне, – сто фунтов не окажутся для тебя чрезмерной суммой. Я, конечно, понимаю, почему ты не хотел бы допустить скандальных публикаций в газетах в начале твоего первого сезона в Брайтоне. Но если бы ты заплатил эти сто фунтов и пообещал дяде Фрэнку скоро жениться на мне, я смогла бы выдержать любые страдания и боль, зная, что мы вновь будем вместе после того, как ребенок – наш с тобой ребенок – появится на свет.