Девушка из кошмаров

Томас нас уже опередил. Вытащил свой карманный фонарик и размахивает им по сторонам. Хорошо, что ближайшие соседи в миле отсюда и за густым лесом – небось решили бы, что тут НЛО приземлился. Добравшись до места, где некогда стоял дом, он без колебаний трусит прямо к центру. Я знаю, что он ищет: место, где Мальвина проткнула дырку между мирами. И где в эту дыру провалилась Анна.

– Идите сюда, – говорит спустя минуту и машет нам.

Кармель осторожно подходит. Я делаю глубокий вдох. Похоже, мои ноги не хотят переступать порог. Именно этого я желал, именно этого ждал с тех пор, как Анна пропала. Ответы лежат меньше чем в двадцати футах от меня.

– Кас? – окликает Кармель.

– Прямо за тобой, – отзываюсь я, но в голове мгновенно проносятся все когда-либо слышанные мной банальности насчет «меньше знаешь – крепче спишь» и «многия знания – многия печали». До меня доходит, что мне не следовало бы хотеть, чтобы все обернулось правдой. Мне следовало бы надеяться на ответы, которые помогут убедиться, что это вовсе не Анна, что Риика ошиблась и что Анна покоится с миром. Пусть преследующая меня сущность окажется чем угодно, но кем-то другим. Каким-нибудь злом, с которым я смогу сразиться. Эгоистично хотеть Анниного возвращения сюда. Ей гораздо лучше там, где бы она сейчас ни находилась, чем здесь, запертой в ловушке проклятия. Но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу совсем другого.

Еще пара секунд, и мои ноги оживают. Они несут меня по свежей городской земле, которой заполнили подвал, и я ничего не чувствую. Ни прилива вселенской энергии, ни даже холодка по спине. От Анны и ее проклятия ничего не осталось. Наверное, все исчезло в тот миг, когда дом обвалился внутрь себя. Мама, Морвран и Томас раз десять проверяли, стояли по углам участка и кидали руны.

В центре земляной заплаты Томас рисует большой круг кончиком атама. Не моего, а морврановского – длинной, театрального вида штуки с гравированной рукоятью и самоцветом в навершии. Большинству людей он показался бы гораздо красивее моего и куда ценнее. Но это все показуха. Круг им Томас конечно рисует, но защиту образует его собственная сила. Без Томаса этим атамом разве что мясо нарезать.

Кармель стоит в центре круга, держа горящую благовонную палочку, и шепотом повторяет защитное заклинание, которому ее научил Томас. Томас тоже его бормочет, на два такта за ней, так что оно звучит непрерывно. Ставлю походный фонарь на землю, внутрь круга, но ближе к краю. Заклинание умолкает, и Томас кивком велит нам сесть.

Земля холодная, но хотя бы сухая. Томас опускается на колени и кладет лапландский бубен перед собой. Колотушку он тоже притащил. Выглядит она как обычная барабанная палочка с большой белой зефириной на конце. При слабом освещении узоры на натянутой коже бубна еле различимы. Когда мы везли его в машине от Риики, я видел, что он покрыт тусклыми красноватыми фигурками, похожими на примитивное изображение охотничьей сцены.

– Он выглядит таким старым, – замечает Кармель. – Как ты думаешь, из чего он сделан? – Она дурашливо улыбается мне. – Может, из шкуры динозавра?

Я смеюсь, но Томас откашливается.

– Ритуал очень простой, – говорит он, – но и очень могущественный. Нам не следует входить в него в слишком беспечном расположении духа. – Он счищает грязь со своего атама и протирает его спиртом, и я понимаю, почему он так серьезно к этому подходит. Он был прав, когда говорил, что нам понадобится кровь. И собирается использовать атам, чтобы взять ее у меня. – Однако раз уж вам любопытно, могу сказать: Морвран подозревает, что этот бубен был сделан из человеческой кожи.

Кармель ахает.

– Не из жертвы убийства, ничего подобного, – продолжает он. – Но вероятно, из кожи последнего шамана племени. Разумеется, наверняка дед не знает, но он сказал, что лучшие бубны часто делались подобным образом, а Риика не стала бы возиться со второсортным товаром. Похоже, он передавался в ее семье из поколения в поколение.

Говорит он рассеянно, не замечая, как Кармель сглатывает и не может оторвать взгляд от бубна. Я знаю, о чем она думает. С учетом этого нового знания бубен выглядит совершенно иначе, нежели пару секунд назад. С тем же успехом он может быть сделан из человеческих ребер, высушенных и выставленных перед нами.

– Что именно произойдет, когда мы будем это делать? – спрашивает Кармель.

– Не знаю, – отвечает Томас. – Если у нас получится, мы услышим ее голос. В нескольких текстах имеются смутные упоминания о тумане или дыме. И может подняться ветер. Наверняка я знаю только, что, когда это случится, сам я буду в трансе. Я могу знать, а могу и не знать, что происходит. И если что-то пойдет не так, толку от меня в прекращении этого будет не много.

Даже в скудном свете походного фонаря я вижу, как от щек Кармель отлила кровь.

– Да уж, восхитительно. И что нам делать, если что-то случится?