Девушка из колодца

Женщина в черном так близко, что Келли видит застывшее выражение ненависти на том, что осталось от лица мертвой мико. Она слышит прерывистые хрипы, вырывающиеся из горла призрака; такие тихие, что их можно принять за дыхание. Она чувствует запах смерти, исходящий от возвышающейся над ней фигуры.

Из соседней комнаты не выбраться. Келли, рыдая, прижимается спиной к стене и съеживается, когда женщина в черном протягивает к ее лицу длинные истлевшие руки с длинными заостренными ногтями.

Именно тогда я спрыгиваю с потолка, оказавшись между Келли и мертвой мико.

Женщина в черном, чье шипение становится более отчетливым, отшатывается, а я смотрю на нее в ответ глазами без зрачков. Рассекая воздух, тени вокруг мертвой Чио сгущаются.

Я не отступаю. Не двигаюсь с места.

Теперь она нацелилась на меня. Она бросается вперед, но я ускользаю. Чио оборачивается, когда я появляюсь у нее за спиной и со свирепым удовлетворением тяну волокнистую массу ее волос. Ее рычание становится громче, и она замахивается на меня когтистой лапой.

Я не знаю, чего ожидать, поскольку раньше на меня никогда не нападали подобные мне. Порез, который наносит одетая в черное мико, нельзя назвать настоящим, но все же он причиняет мне острую, жгучую боль. Я прожила на сотни лет дольше, но мертвая мико за свою короткую жизнь вселила в свое тело множество демонов и духов, чья сила опирается на ненависть длиной в тысячелетие. Эти существа как яд растекаются по ее телу, питают его, позволяя существовать в разложившемся виде.

И наделяют ее силой.

Когда я отступаю, мертвая мико чувствует свое преимущество. Она делает очередной выпад: по инерции мы должны врезаться в стену, но в середине падения я меняю направление, и мы пролетаем сквозь зеркало.

Люди не способны уследить за движениями мертвых, так что Келли видит лишь размытые очертания женщины в белом и женщины в черном. Но в то время как я легко прохожу сквозь натертое солью зеркало, мертвая мико врезается в стекло, и земля сотрясается от силы, достаточной, чтобы обрушить еще одну часть крыши. Отражающая поверхность, натертая солью, не дает ей уйти – ограничение, установленное ритуалом задолго до ее появления, на меня не распространяется.

Пока мы сражаемся, Келли не останавливается. Она ползет обратно в главную комнату и, не обращая внимания на раненых и мертвых, разыскивает разбросанных повсюду кукол.

– Одна, – выдыхает она, когда находит первую и кладет ее рядом так, чтобы можно было легко дотянуться. – Две, – хватает другую, которую тут же кладет рядом с первой.

Соль с зеркала въедается в глаза мертвой мико. Она рычит, и ярость делает ее еще более опасной. Стоит мне подняться с пола, как она снова вцепляется в меня. Боль от ее прикосновений невыносима. Я сопротивляюсь, хватаю Чио за ноги, из-за чего она падает. Я тут же забираюсь на нее сверху и впиваюсь ногтями в ее зрачки. Мертвая мико кричит, только в этот раз не в знак торжества.

– Семь!

К этому времени на полу уже аккуратно расставлены куклы, которые представляют собой безумный контраст с разрушениями вокруг. Келли с трудом ползет к восьмой, которая вылетела из храма и зацепилась за низкие ветви ближайшего дерева. Схватившись за высокие кусты, девушка подтягивается и на одной ноге пытается дотянуться до куклы.

Еще один крик эхом разносится в воздухе и вынуждает меня замереть. Это Тарквиний очнулся и теперь изнемогает от боли. Он закрывает глаза скрюченными в агонии руками. Я помню о его связи с мертвой мико: страдания, которые я причиняю ей, она может вынести, но Тарквиний – нет.

Пока я колеблюсь, мертвая мико пользуется возможностью, чтобы нанести ответный удар. С неожиданной силой она отшвыривает меня к противоположной стене, дерево буквально трескается от столь резкого столкновения.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. – Келли приподнимается на цыпочки и тянется настолько, насколько позволяют полученные травмы, но только касается кончиками пальцев ступней куклы. – Ох, пожалуйста, ох, пожалуйста, ох, пожалуйста, ох, пожалуйста…

Острая боль пронзает икры ног Келли. Мертвая мико вцепилась в ее ступню. Я слышу, как девушка кричит, а женщина в черном наслаждается ее страданиями. Из-за яростной тряски кукла падает на землю, но мертвая мико оттаскивает девушку в сторону и, прижав к алтарному колодцу, нависает над ней. Черная желчь льется из углублений, что я оставила в ее глазах, которые теперь горят торжеством. Готовая нанести последний смертельный удар, Чио отводит руку, выставив острые, как бритва, ногти.

– Нет!

Тарквиний окончательно приходит в себя и, схватив каменный нож, прижимает его кончик к своей шее.

– Однажды ты уже хотела убить меня, но Окику тебя остановила, – выдавливает он. – Но ты ведь не могла так рисковать, да? Именно это и делают на фестивале Обон – сжигают одержимых кукол. Чтобы «убить» их. Вот почему последние несколько лет мама пыталась убить меня. Если я умру, то, по крайней мере, смогу забрать тебя с собой в ад.

– Тарк! – восклицает Келли. – Нет!

Мертвая мико дергается в его сторону.