Девушка из каюты № 10

– Мне нравится, что «Аврора» – небольшое судно, а не один из этих монстров, как у «Роял Карибиан», зато и удары крупных волн здесь чувствуются сильнее. Вы точно в порядке?

– Все хорошо, – кратко ответила я, потирая руку. – Давайте теперь поговорим с Евой.

– Для начала предлагаю заглянуть на кухню, затем поднимемся в спа-салон к Еве и закончим в зале для завтрака. – Нильссон вычеркивал имена из списка сотрудников. – После этого останется найти только двух членов экипажа и несколько стюардесс, обслуживающих каюты.

– Ладно, – процедила я.

Если честно, мне хотелось поскорее выбраться из этих давящих стен и душных коридоров, избавиться от серого света и ощущения, что меня все глубже загоняют в ловушку. Находясь ниже ватерлинии, я с ужасом представляла, как судно натыкается на что-то, вода заполняет тесное пространство, и мы вдыхаем ускользающие остатки воздуха.

Однако сдаться – значит признать поражение, признать, что Нильссон был прав. Я пошла за ним по коридору к носу корабля; пол будто уходил из-под ног, запах еды становился все сильнее. Пахло беконом и горячим жиром, витал отчетливый масляный аромат круассанов, а еще подливки к рыбе и чего-то сладкого. От этого сочетания рот наполнился слюной, но ощущение было не из приятных. Корабль снова ухнул вниз, и я, стиснув зубы, схватилась за поручни.

Я как раз думала, не попросить ли Нильссона повернуть назад, когда он открыл металлическую дверь с двумя маленькими окошками. Люди в белых колпаках обернулись и посмотрели на нас с вежливым любопытством.

– Hej, alla![3] – сказал Нильссон и добавил что-то еще на шведском, а затем обратился ко мне: – Прошу прощения, в отличие от стюардов и обслуживающего персонала на палубах не все повара говорят по-английски. Я объяснил им, зачем мы пришли.

Работники закивали, один повар с улыбкой вышел вперед и протянул руку.

– Здравствуйте, мисс Блэклок, – приветствовал он меня без акцента. – Меня зовут Отто Янссон. Мои сотрудники будут рады помочь, хотя не все они хорошо знают английский. Я могу переводить для вас. Что вы хотели бы узнать?

Я не могла выдавить ни слова. Лишь нервно сглатывала, глядя на его протянутую руку в светлой латексной перчатке – такие носят работники кухни. В ушах застучала кровь.

Я поймала дружелюбный взгляд его голубых глаз, потом снова посмотрела на руку в перчатке, из-за резинки которой торчали темные волоски, и подумала: «Только не закричи. Не закричи».

Янссон тоже опустил взгляд, а затем рассмеялся и стянул перчатку другой рукой.

– Простите, все время про них забываю. Нужны при работе с питанием.

Он выбросил перчатку в мусорную корзину и крепко пожал мою безвольную мягкую ладонь. Его пальцы были теплыми и слегка сухими после латекса.

– Я ищу девушку, – начала я, слишком потрясенная для вежливого вступления. – Темные волосы, примерно моего возраста или чуть моложе. Симпатичная, с бледной кожей. Говорит без акцента: либо англичанка, либо знает язык в совершенстве.

– Простите, – с искренним сожалением ответил Янссон, – вряд ли кто-то из моих сотрудников подходит под ваше описание. У нас всего две женщины, и обе они плоховато знают английский. Вон там, у раздаточной, Джамила, а Ингрид на салатах, рядом с грилем. Но они не похожи на описанную вами девушку. Может, это кто-то из стюардесс или официанток?

Выгнув шею, я взглянула на указанных Янссоном женщин. Он прав. Ни одна из них даже отдаленно не напоминала ту девушку. Хотя Джамила стояла, ссутулившись и наклонив голову, я узнала в ней азиатку из каюты, мимо которой мы проходили. Наверное, из Пакистана или Бангладеш, миниатюрная, ростом метра полтора. Ингрид же была скандинавкой, крупной и сантиметров на пятнадцать выше меня. Заметив мой взгляд, она уперла руки в бока, словно готовясь отразить мою атаку, однако я понимала, что такая поза кажется угрожающей и агрессивной только из-за роста Ингрид.

– Ладно, – сказала я. – Извините за беспокойство.

– Tack[4], Отто. – Нильссон пошутил о чем-то на шведском, рассмешив повара. Тот похлопал приятеля по спине и ответил на шутку – Нильссон захохотал так, что затрясся живот. Подняв руку, он попрощался с остальными работниками: – Hej då![5] – и вывел меня в коридор.

– Прошу прощения, – бросил Нильссон через плечо, когда я шла за ним к лестнице. – На судне официальным языком считается английский, и мы не говорим на других языках в присутствии гостей, но в данных обстоятельствах… – Он замолк, и я кивнула в ответ:

– Ничего страшного. Зато люди поняли, о чем их спрашивают, и не чувствовали себя неловко.

Мы опять прошли мимо кают членов команды, и я заглянула в несколько открытых дверей – тусклые тесные комнаты снова меня поразили. Не представляю, как можно проводить неделю за неделей, месяц за месяцем в пространстве без окон. Видимо, Нильссон понял мое молчание, потому что сказал:

– Маловаты, да? Сотрудников всего человек десять, не считая экипажа, так что нам не требуется много места. На лайнерах конкурирующих компаний каюты еще теснее.