Девушка индиго

Пока они перечисляли имена многообещающих женихов, о большинстве из которых я раньше и не слышала, я задумалась, каким должен быть мой кавалер, чтобы я всерьез отнеслась к замужеству. Если я полюблю мужчину всей душой, будет ли мне этого достаточно, чтобы отказаться от главного дела – от управления плантациями, приносящего мне истинное удовлетворение? Мое стремление заменить отца и способствовать процветанию нашей семьи – стремление, столь непривлекательное, по мнению маменьки, для женихов, – невозможно было отринуть. Я готова была признать, что это мое свойство называется честолюбием, и никак иначе. Так, возможно, его место займет нечто более нежное и сладостное – простое желание любить и быть любимой?

Я фыркнула от смеха, поняла, что сделала это вслух, и тотчас закашлялась, чтобы скрыть оплошность.

– Что-то не так, Элиза?

– О, я просто поймала смешинку. Со мной все в порядке, маменька. Только захотелось прилечь. Вы же знаете, как меня укачивает в лодке, а потом еще эта поездка в экипаже…

– Да-да, хорошо, иди отдохни перед ужином. – Она, похоже, была не прочь от меня избавиться – ей не терпелось в подробностях обсудить с хозяйкой дома матримониальные прожекты на мой счет.

Я подобрала юбки и поспешно откланялась.

Возможно, однажды я наберусь смелости расспросить миссис Пинкни, в чем секрет ее счастливой жизни с мужем. На случай, если мне эти знания когда-нибудь понадобятся.

Я вышла в коридор и направилась к лестнице. Особняк Пинкни был отделан темным деревом и изысканно обставлен. Это был уютный, чудесный дом. И счастливый. Я разумеется, стеснялась задать вопрос, но чувствовала, что его хозяева мечтают о детях. Малыши придали бы их счастью новую глубину. Я мысленно вознесла молитву о том, чтобы Господь ниспослал благословение таким прекрасным людям.

Едва я взялась одной рукой за перила, а другой подобрала юбки, собираясь подняться по ступенькам в гостевую комнату, до меня донеслось тихое покашливание. Я остановилась и посмотрела в глубь коридора. Дверь в библиотеку была приоткрыта.

Моему дорогому другу, миссис Бодикотт

Мне приходится вести дела на трех плантациях, а для сего требуется немыслимое количество писанины, да еще множество иных хлопот навалилось и прочих забот, каковые Вам и представить трудно. Но дабы Вы не думали, будто все это слишком обременительно для девицы моих малых лет, позвольте сей же час Вас заверить: я безмерно счастлива от того, что могу быть полезной своему добрейшему отцу. К тому же, как выяснилось, ежели вставать пораньше, можно и успеть больше.

Не думайте также, что подобная жизнь способствует скуке и унынию. Спешу Вам сообщить, что в Чарльз-Тауне есть две наидостойнейшие леди – миссис Пинкни и миссис Клеланд, – каковые дарят меня своей благосклонностью, находят приятным мое общество и настаивают на том, чтобы я останавливалась у них, когда дела приводят меня на несколько дней в город, а равно и понуждают отдыхать почаще, так что для меня большая честь пользоваться их расположением.

Элиза Лукас

13

– Элиза! – с веселым удивлением встретил меня мистер Пинкни, когда я вежливо постучала в приоткрытую дверь библиотеки. – Входите, входите же.

На сердце у меня сразу потеплело, я ответила на его улыбку и переступила порог.

Мистер Пинкни стоял, прислонившись плечом к книжным полкам, занимавшим всю стену до потолка. Его темные волосы были небрежно зачесаны назад и слегка припудрены. Право слово, он был весьма пригожим мужчиной. «Миссис Пинкни – счастливица», – снова подумалось мне.

У него в руках была раскрытая книга, и он слегка склонился к окну, чтобы на страницы падал свет. Под расстегнутым домашним кафтаном виднелись белая сорочка и темный камзол. Как только я вошла, он выпрямился и закрыл книгу.

– Я всего лишь зашла поздороваться, – сказала я, – не отвлекайтесь из-за меня от чтения.