Девушка и смерть

— А кто они? Видите ли, Анжела, — слегка оправдывающимся тоном сказал Андрес, — получается, что я о вас почти ничего не знаю. Может, у нас есть хотя бы общие знакомые?

— Вряд ли. В высшем обществе я не бываю, а наш театр вы, насколько я поняла, знаете плохо.

— Верно, но я пытаюсь восполнить этот пробел. Так кто ваши друзья?

— Ну, Энрике Корбуччи… — я замялась, поняв, что больше называть, собственно и некого. — Бьянка Арана…

— А тот человек, который не хотел, чтоб мы с вами виделись?

— Какой человек?

— А помните, когда я в прошлый раз приходил к вам за кулисы? Я тогда пошёл следом за вами… Нет, не подумайте, я не следил, просто направлялся к выходу. И услышал, как вы с кем-то говорите. Тот человек ещё сказал, что я должен знать своё место, не превращаясь из поклонника в нечто большее.

Я потрясённо промолчала. Я как-то привыкла к тому, что Голос слышу исключительно я. Видно, мой «ангел» проявил беспечность.

— Скажите, Анжела, это вы из-за него отказывались со мной встречаться?

— Д… нет, — ответила я.

Андрес хмыкнул и снова предложил мне руку. Мы медленно пошли обратно.

— Вы ведь с ним близкие друзья, не так ли?

— Да, — кивнула я, лихорадочно пытаясь вспомнить, что именно тогда было сказано.

— Кто он?

— Это имеет значение?

— Возможно. Насколько я понял, вы с ним довольно близки, причём он считает, что вправе давать вам указания. Он ваш наставник?

— Да… В каком-то смысле. Он даёт мне советы по работе над ролью.

— Дельные советы?

— Очень.

— Это, конечно, многое искупает.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что он, как я слышал, достаточно бесцеремонен. Считает возможным решать за вас, кто достоин, а кто нет, быть вашим другом.

— Вы на него обиделись? — спросила я.

— Разумеется, мне обидно. Я, кажется, не сделал ничего, что позволяло бы ему с порога меня отвергать.

— Он полагает, что вы можете отвлечь меня от работы.

— Вот как? А насчет себя он не боится?

— Нет. Ведь он же общается со мной по делу.

— Так что же, вам теперь ограничить свою жизнь только делом? Кто он, кстати? Какую должность занимает?

Я замялась.

— Он хореограф, — наконец сказала я.

— А как его зовут?

— Послушайте, Андрес, вы устраиваете мне форменный допрос.

— Простите. Быть может, я и впрямь излишне поддаюсь обиде, — некоторое время мы шли молча, но потом он заговорил снова: — Знаете, сдаётся мне, что всё, что он говорит, может быть так же применимо и к нему самому. Это прекрасно, что он помогает вам в работе, но не слишком ли близко вы его подпускаете? Работа — это одно, а личная жизнь — совсем другое.

«Да, — подумала я, — это было бы великолепным ответом Голосу. Вернуть ему его же упрёки. Беда только в том, что я не уверена, удастся ли мне теперь это сделать».

— А то он, похоже, уже начал считать вас своей собственностью, — добавил Андрес.

— Я обдумаю ваши слова. А сейчас давайте поговорим о чём-нибудь другом.

Мы немного прогулялись по окрестностям кладбища, после того, как Андрес добавил денег извозчику за дополнительное ожидание. Но прогулка вышла недолгой, и я сама поторопилась прервать её. В голове у меня завертелась одна мысль, но обдумывать её и одновременно беседовать с Андресом у меня получалось плохо. Так что я сказала, что была рада его увидеть, пробормотала что-то неопределённое, когда он спросил, увидимся ли мы снова, и мы расстались. Я направилась к воротам, но вместо того, чтобы сесть в экипаж, прошла мимо и направилась к кладбищенской церкви.

Мысль наконец-то оформилась и оказалась не слишком приятной. Голос назвал себя ангелом, но что если он и впрямь, как я подумала когда-то, — падший ангел? Или, попросту говоря — чёрт?

Я вспоминала подробности нашего знакомства, начиная с самых первых странностей. Заколка… Туфли… Шампанское… У меня так и не хватило сил от всего этого отказаться. Что это, как не склонность к суетности и греху? Правда, мне всегда казалось, что Сатана, как и Бог, на мелочи не разменивается, и ханжи, уверяющие, что нечистый сидит в каждом зеркале, и женщина, хоть немного думающая о своей внешности, становится его верной помощницей, мягко говоря, не совсем правы. Но ведь действительно — мне один за другим подбрасывали соблазны, и ни перед одним из них я не устояла. И теперь мне предложен ещё один — тщеславное стремление к успеху.

Да, но ведь от ещё одного соблазна, от плотских утех, Голос меня оберегает, как зеницу ока. Странно как-то для соблазнителя… Но что я знаю о Враге рода человеческого? Может, он готовит для меня что-то и вовсе невообразимое. И сейчас я почувствовала, что мне становится страшно.