Девушка и смерть

— Сдаётся мне, Анжела, ты всё же знаешь его недостаточно хорошо, чтобы утверждать это столь категорично. С годами люди сильно меняются. В любом случае, ты не можешь себе позволить отвлекаться на него. Я пришёл к тебе, чтобы помогать, направлять и предостерегать тебя, и теперь я предостерегаю — не разменивай блестящее будущее на минутное удовольствие в настоящем, о котором сама же потом будешь горько жалеть. Если же ты будешь упорствовать в своих ошибках, я ничего не смогу для тебя сделать. И если ты не готова посвятить танцу всю жизнь, мне не останется ничего другого, кроме как уйти.

— То есть, — медленно сказала я, — вы хотите, чтобы я выбрала между вами и им?

— Не между мной и им. Между ним и балетом.

Я помолчала и тихо сказала:

— Я подумаю.

— Здесь не о чем думать, Анжела. Или да, или нет. Отбрось наносное и несущественное, загляни в себя, и спроси — чего я хочу: танцевать, воплощать на сцене прекрасные образы и бессмертные чувства, творить красоту на радость людям? Или поменять свой талант на житейское благополучие и бедные радости плоти? Жить обыденностью, зависеть от каприза любовника, видеть в глазах людей не восхищение и благодарность, а сдержанное презрение и мужскую похоть? Стоит ли ради этого продавать себя?

Я молчала.

— Стоит ли, Анжела? Ты хочешь танцевать? Стать Девой-Птицей, Джильдой, Жозефиной?

— Хочу, — прошептала я.

— Я и не ждал другого ответа. Всего, чего ты добьёшься, ты добьёшься своими силами и моей помощью, а не покровительством богатого любовника. Ты сможешь гордиться собой, Анжела, сможешь сохранить чувство собственного достоинства. Искусство не терпит компромиссов. Не зря в древности говорили, что боги ревнивы, и лучше не приходить к ним вообще, чем пытаться отдать лишь половину себя.

На следующий день я отказалась пойти гулять с Андресом. И ещё через день — тоже. На решительный разговор я отважилась далеко не сразу, мне не хотелось его огорчать, да и моя вечная стеснительность мешала. Но, в конце концов, я решила, что чем дольше я стану тянуть, тем труднее мне будет начать. И я сказала, что прошу его больше не приходить ко мне и ничего не дарить, что мне дорого воспоминание о нашей детской дружбе, но нельзя войти в одну и ту же воду дважды. На его вопрос, почему я не хочу попробовать подружиться заново, я почти буквально процитировала слова моего «ангела» о ревнивых богах. Андрес посмотрел на меня взглядом побитой собаки и ушёл, и больше, как и просила, я его не видела.

Сначала мне было немного грустно из-за этого, и я поняла, что в глубине души надеялась, что он проявит больше настойчивости. Всё же голос полностью меня не убедил, и я отнюдь не была уверена, хочу ли я по-прежнему быть объектом его неусыпного внимания. Однако, коль скоро Андрес так легко от меня отказался, значит, никаких серьёзных чувств ко мне у него и впрямь не было, а раз так, то и сожалеть не о чем. И постепенно воспоминания о нём отодвинулись на задний план, заслонённые новыми событиями и впечатлениями.

Энрике Корбуччи женился. О предстоящем бракосочетании я узнала от него самого, когда он пригласил меня на свадьбу. Впрочем, приглашён был весь театр. Свадьба вышла не очень богатой, зато весёлой, невеста от смущения напоминала хорошенький помидорчик, но выглядела совершенно счастливой, а жених так просто светился. В подруги невесты, как я втайне надеялась, меня не позвали, но и без того праздник удался. В финале молодожён вдруг поднял ахнувшую новобрачную на вытянутых руках над головой, да так её и унёс под общие аплодисменты. А чуть раньше я отпраздновала своё девятнадцатилетие. На этот раз я пригласила только Бьянку и Энрике с Ритой, и не к себе, а в кафе.

Медовый месяц молодожёны решили отложить до конца сезона. Они планировали отправиться на курорт, а без Энрике я не захотела уезжать на летние гастроли, хотя объявившийся сеньор Арканжо и предлагал. Но одной мне было боязно, да и захотелось отдохнуть, честно говоря. Последние два года я работала весьма интенсивно, и теперь мне приходилось ежеутренне поднимать себя за шкирку и вести в репетиционный зал, уговаривая себя, что надо позаниматься ещё совсем немножко. Ехать на отдых мне было некуда, и я решила провести эти месяцы в столице, где, правда, было жарковато, но зато достаточно спокойно между сезонами.

— А что это твой давно не появляется? — будто мимоходом спросила у меня как-то Жоана.

— Нет у меня никакого «моего», — ответила я. Жоана пожала плечами:

— Не хочешь говорить, не надо.

В это время в гримёрную постучал секретарь сеньора Эстевели.

— Сеньорита Баррозо, зайдите к господину директору, он вас ждёт.

— Что он от тебя хочет? — удивилась Жоана. Настал мой черёд пожать плечами. Быстро причесавшись и заколов волосы, я вышла из комнаты и направилась в директорский кабинет.